Сибирские огни № 01 - 1979

Он вставал наемного на раскоряку, но твердо ходил по комнате, охлопывал, как коня на базаре, массивный гардероб, комод. — Живете вы хорошо,— сказал Борис: < Он сказал это из вежливости, но Кривошеину, должно быть, того и надо было. Он ухватил Бориса за куртку и, что-то бормоча, потащил на свой двор. Расстегнутая нательная рубаха его свисала чуть не до колен, парусила. Во дворе, сухо хрупая, проминалась под ногами земля: — Во, глядите какой боров,— говорил Кривошеин, распахивая оби­ тую мешковиной скрипучую дверь сарая. • ■ Боров похрюкивал лениво, с одышкой. Тяжелый спертый дух бил в нос. ■— Не меньше центера весу. А сала... Кривошеин смеялся и, поцарапав всей пятерней подмышку, шагал дальше, в коровник, через голый и взрытый свиньями, огород. Там он, поминутно отгоняя ошалелого теленка, долго и старательно нащупывал у коровы на шершавом от засохшего навоза брюхе какую-то молочную жилу. • . ■ '• — Нет, нет, вы убедитесь,— натужно повторял он, хватая- Бориса холодными пальцами за руку и тыкая ею во что-то набрякшее, теплое.— Чувствуете? — Чувствую, чувствую,— отвечал Борис. Он ничего не понимал, ус­ тал, у него кружилась голова. «Надо уходить,— думал он.— Надо обязательно уходить...» В летней кухне сонно курлыкали куры. Кривошеин, гыгыкнув, пнул сапогом в закрытую на висячий замок дверь — куры враз всполошились, подняли сумасшедшее кудахтанье, гвалт. Казалось, их там не меньше тысячи. Громко гоготали гуси. — Вы слышите? Все наружные стены кухни были сплошь увешаны выпотрошенными и распертыми на колышках рыбинами, С их желтоватых брюшин капал жир. — Во, видите, как я живу? — Да, хорошо вы живете,— отвечал Борис. — А то Игорь Иванович — сносить... Не нужны мне их каменные хоромы, как это сулят в поссовете. — А что, поссовет обещает вам благоустроенную квартиру? — Кто сказал, что обещает?.. Это я просто так, к слову. Они всем сейчас обещают. Однако, чего же мы на улице?.. — Мне надо идти, у меня вторая смена... — Ну еще немножко, по стаканчику. — Нет, не могу... — Ну по стаканчику«. Борис уступил. Они вернулись в избу, сели, выпили. В избе после улицы было жарко, душно. У Бориса на лбу выступила испарина. Он вытирал ее платком, но она опять появлялась, и опять. Надо было уходить. Борис вдруг почувствовал, что Кривошеин начал осторожно совать ему в руку какой-то бумажный пакет. — Что это? — спросил он. — Деньги...— Кривошеин крякнул, вильнул взглядом — будто йена Бориса посмотрел, а так, по сторонам. Бориса бросило в жар. Он вскочил, брезгливо смахнул деньги на пол. — Да вы!.. Да вы!..— он не находил слов от возмущения.— Как вам не стыдно!.. ; Но еше хуже было то, что он едва мог двигаться. Его мотало из сто­ роны в сторону, как былинку на ветру.