Сибирские огни № 01 - 1979

нулись вершинами к звездам и тихо с ними переш ептывались», не просто наблю дает кусочек зимнего лесного пейзажа. Д ля не­ го это сгусто к сути человеческой жизни. И, мож ет бы ть, один из самы х тр о гатель­ ных эпизодов повести тот, ко гда Максим Лукахин, выполняя поручение командира полка, получает возможность один день побывать в родном селе и повидать мать — одинокую сельскую учительницу. И если по ездка в тыл со всеми ее перипетиями чем-то все-таки напоминает приключение героя «Баллады о со лдате», то сама встре­ ча с матерью написана с такой первичной худож ественной силой, что достаточно ее одной, чтобы никогда не изгладилась из памяти повесть. В особенности централь­ ный эпизод этой встречи, ко гда сын в ка­ честве самой большой для себя и матери радости выбирает посещение ее уро ка: «— Я пойду на твой уро к, а ты надень си­ нее платье, знаеш ь, то, с высоким жабо. Мы его оба любили». И урок матери становится ее тр иумф ом и непререкаемым свидетельством неистре­ бимости со зидательно го начала жизни. «— Ну, спасибо, мама, спасибо. Я как в д етство съ езд и л,— говорил в комнате Л у­ кахин, восхищ енно глядя на мать.— Какая ты , мам а, м олодец. Мы вою ем , отврати­ тельным д елом заним аем ся, а ты -то что делаеш ь!» Д ум а о войне в повестях А лексея З вер е­ ва в конечном счете оборачивается дум ой о мире. В утверж дении мира как естест­ венной ф о рм ы достойной человека ж и з­ ни — паф о с «Последней огневой». С тарш ем у ш кольном у возрасту предназ­ начена, суд я по издательской рем арке, книга А льберта Гурулева «Осенний свет­ лый день». Д ум ае тся только, что адресат обозначен не совсем точно. По крайней м ере, повесть «Чанинга» и пс тем е, и по сюж ету, и по язы ку предназначена скорее читателю взро слом у. И проблема ее «взрослая». Та проблема, которой чуть раньше посвятил свое «Прощание с М атё­ рой» зем л як А льберта Гурулева Валентин Распутин. М аленькая . деревенька Чанинга сродни распутинской М атёре. И хотя ника­ ком у затоплению она не подлеж ит, перед жителями захолустной заимки, лишь по инерции ещ е именуемой деревуш кой (из восьми дворов три уж е давно заколочены и оставлены хозяевам и), перед ее населе­ нием встает неизбежная перспектива пере­ селения. И герой повести — охотник Кась­ я н — тож е чем-то сродни старой Д ар ье, героине «Прощания с М атёрой». Подобно ей, он самый уваж аемый человек заимки, и от слова Касьяна зависит во многом судьба Чанинги: «Ты ведь, Касьян, для Ча- нинги как стопорное бревно в залом е. Ты п ереедеш ь, и все переедут». С этого м еста, однако, начинается р е з­ кое расхож дение с повестью Распутина. Не только в движ ении сюж ета, но и в движ е­ нии главной мы сли. Повесть Гурулева ока­ зы вается во многом полемически зао стрен ­ ной по отношению к повести Распутина. При всей нашей симпатии к «Прощанию с М атёрой», мы не мож ем не понять логику Касьяна в его прощании с Чанингой, осно­ вательность и человечность движ ущ их им мотивов, его здравого крестьянского рас­ суд ка, озабоченного не только судьбою м еста, где покоится прах его предко в, но и судьбою тех немногих, по-разному близ­ ких ем у лю дей, обреченных на прозябание вдали от лю дских селений. Н ельзя оста­ ваться, ибо нет больницы, и д р уг его — на- парщик по охоте, больной ж е луд ком Гриш ­ ка Елизов, мож ет погибнуть, лишенный вра­ чебной помощи. Бры зж ащ ая здоровьем красавица О льга — дочь д р у о г о его на- парщика — неизбежно зачахнет зд есь без д р уга: в деревеньке нет ни одного моло­ дого парня. З десь нет электрического све­ та, нет школы, почты, клуба... Ж и ть зд есь — значит всегда чувствовать себя обделен ­ ным судьбой. Ц ентрострем ительная сила, направляю ­ щая мысли и поступки персонаж ей А л ь ­ берта Гурулева, исполнена человечности. Его геро ям неую тно жить в изоляции. Тя­ га к лю дям , ж аж да общения — один из лейтмотивов повести «Осенний светлый день». Ее герой счастлив «сидеть у огня среди лю дей и быть одним из многих». И далеко не локальный смысл приобрета­ ют авторские рассуж дения о незнакомом человеке, привлеченном таежным кост­ ром : «Важно ли мне знать его им я, знать, где он живет/ Мне важно сейчас, что он человек, что он живет на одной со мной зем ле и у нас с ним сейчас один костер». Только все это в повести д алеко не о д­ нозначно. Категоричность решения Касьяна не снимает в повести всего комплекса тяж ких раздум ий и переживаний, связан­ ных с п ереездом , с оставлением дорогого насиженного гнезда. Ем у ж алко своей Ча­ нинги, тяж ело смотреть на брошенный дом , прикипевший к сердц у. В повести А . Гурулева нет столь потря­ сающ ей, как в «Прощании с М атёрой», ф и­ лософ ской символики, здесь все предель­ но откры то и высказано. Только не легко и бездум но . З д есь свои, традиционные, но подлинно худож ественны е средства обна­ жения драмы покидаемой деревни. Они в повторах, гд е голос автора сливается с ин­ тонацией гер о я: «Тяжело смотреть на бро­ шенный д ом »; «Вот и не стало Чанинги»; «Все: кончилась Чанинга». В глухи х стонах и всхлипываниях Касьяна по дороге к ново­ му м есту. В тревож ном сне гер о я, где пы­ лает покинутая деревуш ка. Но у Гурулева побеж дает реализм кре­ стьянского мыш ления, тр езво е понимание правильности принятого решения. Об этом заклю чительные строки повести: «Касьян вышел на улицу посмотреть лош адей. Не зря говорят, что первую половину пути человек д ум ает о прошлом,' живет воспо­ минаниями, а вторую половину пути д ум а­ ет о б удущ ем . Так и Касьян. Он уж е д у ­ мал о дор о ге, дум ал о Беренчее». В авторском вступлении к книге Михаила Ивкина «Работа наша такая» точнр обозна­ чена ее цель. Убедивш ись по сочинениям выпускников иркутской средней ш колы в их слабой профориентации, он решил на