Сибирские огни № 01 - 1979

«Красный миллионщик» А лексан др Маша­ рин нарисован крупно и обследован раз­ носторонне. М олодой, во многом наивный, школьный учитель истории Валерий Бута­ ков, вынужденный после публикации ста­ тьи о Машарине выслушать стандартные упреки в неуместности возвеличения прав­ ды «единичного ф акта», что «шире надо см отреть», упрямо стоит на своем : «См о т­ реть, конечно, надо шире, но отступать от ф актов я не собираюсь». А втор романа, подобно своему персона­ ж у, так же убеж ден , что единичный ф акт, каким бы парадоксальным он ни казался на взгляд , достоин внимания и изучения и способен, мож ет быть, прояснить в исто­ рии больш е, чем это иногда каж ется. «Весь гвоздь в индивидуальном ...» — заметил как-то В. И. Ленин. И методология романа С . Китайского как бы опирается на это утверж дение. Интерес к отдельном у, личностному в романе выступает не только как проявле­ ние его худож ественного принципа, но и как важнейшая сторона идейно-философ ­ ской позиции автора и его главного героя. Прямолинейный барабанщик Горлов — ан­ типод Машарина — убеж ден, что «пролета­ риату личности ни к чему». Такой взгляд продолж ает бытовать. «Если уж исследу­ ешь собы тия, то об отдельны х лю дях с их бедами и страстями забудь»,— напутствует м олодого историка директор школы. Па­ ф о с романа — в опровержении этой исти­ ны. А втор вместе со своим героем уверен, что «в р езультате революции человек ста­ нет чище и лучш е,— и отдельный человек и все общ ество». И в гражданской войне Машарин борется не только за новое об­ щ ество, а за нового человека, ибо для не­ го «погубить человека — погубить целый мир, неповторимый мир». И бездуш ном у Горлову он говорит: «Очень дорогая эта вещь — кровь человеческая»... Машарин, м ож ет быть, не знал слов Г. Гейне, кото­ рые так любил и при всяком удобном слу­ чае вспоминал Горький: «Человек — это вселенная, под каждым гробовым камнем погребена целая всемирная история». Мо­ ж ет бы ть, их не помнил в данном случае и автор «Поля сраж ения». Но, так или иначе, его книга пропитана гум анизмом гейнев- ского и горьковского толка. Роман импонирует сочетанием серьезно­ го историзма с остродраматической сю ­ жетностью . Вот на небольшой таежной по­ ляне сталкиваю тся два полярных героя — дош едш ая до прямого бандитизма краса­ вица-миллионерша Анна Георгиевна Зуева- Черепахина и предм ет ее безответной любви А лексан др Машарин. Погибает сол­ дат революции, и остается жить и внешне преуспевать, запасшись докум ентами пар­ тизанки Нюры Тарасовой, Анна Георгиев­ на. Автор воздерживается от прямых рас- суж дений г.о поводу такого печального и «несправедливого» решения судьбы . О дна­ ко несколько окрашенных лиризмом строк финала позволяю т читателю понять, что все обстоит не столь просто: «На Анну Ге­ оргиевну он смотрел спокойно, без тени всякого чувства, как будто знал какую -то высш ую истину, недоступную тем , кто оста­ ется жить. И истина эта была незатейливая и простая, освещенная тихой, как свежие зеленя, радостью ». И свежие эти зеленя предсмертной радости бросаю т скупой, но добрый свет на всю жизнь А лексан дра Машарина, котором у ни в чем не при­ шлось раскаяться и ни о чем ж алеть в свой последний час. «Беллетристу», в отличие от художника, важно цепко взять читателя за р ук у и, на­ крепко привязав его к сюж ету, уверенно вести за собой. К слову он более или м е­ нее равнодушен. С . Китайский держ ит нас не только нитью сюж ета, но и эстетикой слова, которое у него играет ярко и живо. Одним эпитетом «подержанный циник» он пригвождает к стенке развязного ф о то ­ корреспондента местной газеты . Или ем ­ кая деталь: окопному оф иц еру «терновый венец Христа» видится похожим на «обры­ вок колючей проволоки». Д еталь С . Китай­ ского многомерна, она вызывает не толь­ ко зрительные ассоциации, но и направля­ ет мы сль, со здает настроение. И когда мы слышим, как на закате дня «по всей д ер ев­ не зачиркали, зазвенели под тугими струй­ ками молока подойники, созывая детей к ужину», мы захвачены самой музы кой б уд­ ничного деревенского вечера, его незри­ мой поэзией, высвеченной словом худож ­ ника. Он точно Бандит позу и ж ест персонажа, замечая, как подстреленный на колоколь­ не отец Анисим , «сложившись перочинни- ком», падает вниз, а у раненого Горлова «на широкой повязке нянчится забинтован­ ная куколкой рука». О душ евном состоя­ нии санитарки, впервые очутившейся под огнем, лучше подробных описаний гово­ рит маленькая деталь: «Пришла Нюрка в себя, когда увидела, что перевязывает мертвого». Большой роман, р азум еется, написан не одинаково ровно. Трудно не посетовать на автора, когда в главу о болезни А лексан дра Машарина, о его беседах с преданной ем у сестрой Ка­ тей немотивированно вклинивается абзац о переживаниях Нюрки Тарасовой. Непо­ нятно, зачем, например, до щепетильности правдивому офицеру Силину без всякой на то причины понадобилось заявить, что он окончил Омский технологический инсти­ тут, когда в этом городе никогда не было такого института, Да и вообще до револю ­ ции там не было вузов. И зачем ем у же понадобилось неточное цитирование бло­ ковских строк: «Россия, нищая Россия, мне избы серы е твои...», поставив вместо впе­ чатляющ его эпитета «нищая» невырази­ тельный «милая», а вместо «серы е», как у поэта,— «ветхие». А на одной странице (337-й) Нюрка Тарасова на вопрос: «Ты комсомолка?» — отвечает: «Не. Нету у нас этого». И через несколько строк рассказы ­ вается, как под ее руководством комсо­ мольцы благоустраиваю т избу-читальню . О бидны е авторские и редакторские недо­ смотры в хорошей книге. С большим интересом взял я в руки ро­ ман о современности читинского писателя Василия Никонова «Ш илка».