Сибирские огни № 01 - 1979

ских губернских чиновников и самого-самого... Каким был веселым, как бегал вокруг стола, как руки потирал. Садился, вскакивал, вытирал платком лоб, снова садился, снова вскакивал. Три года прожила у них в услужении некая Фиона, прибывшая из России в помощь Александре Ивановне — дабы не одной ей управляться с детьми да с домом... Как и в других декабристских семьях слуги вскоре становились друзьями хозяев, так и Фиона стала Давыдовым почти род­ ственницей. Она была из тех дворовых людей, что стоически делили изгнание со своими господами. И вот Фиона собралась в Россию. Это было как раз в то время, ког­ да первому разряду, по которому был осужден Василий Львович, при­ ходила пора отправляться на поселение, и каждый, особенно семейные, думал: «Куда? Куда проситься, если можно проситься?». Открытым письмом про это не скажешь, совета ни у кого не получишь: перехватят письмо и укатают куда-нибудь в Акатуй, навеки! И вот в платье Фионы вшиваются письма, написанные на шелке; первое из них — дочери Марии: ( по-французски) «Милая и нежная дочь, моя чудесная Маша, третий раз пишу тебе собственной рукой (письма, посылаемые официальной почтой, не могли быть написаны декабристом — Давыдов и его соузники были лишены права переписки.— М. С.),— и все с тем же волнением, с теми же чувст­ вами тревоги, радости и горя вперемежку. Как я был бы счастлив полу­ чить от тебя тайное письмо, в котором ты могла бы совершенно открыть мне свое сердце и объяснить мне разные вещи, касающиеся тебя, кото­ рых я не понимаю — твой отъезд от г. Бег. и от Соф. Григ.,— словом, сво­ бодно рассказать мне все о себе и вполне открыть свое сердце отцу, обо­ жающему и любящему тебя больше, чем слова могут выразить. Я непре­ рывно день и ночь думаю о тебе, моя милая Маша. Твоя судьба и судьба остальных детей непрестанно беспокоит и мучит меня, и я прихожу в от­ чаяние при мысли, что ничего не могу сделать для вас, за которых я с такой радостью сейчас же Отдал бы свою жизнь. Я пишу моему брату, умоляя его не оставлять вас всех; убежден, что он исполнит все, о чем я его прошу. Он — мое единственное прибежище, и он это знает. Я ничего не скажу тебе в этом письме о нашем нынешнем положении. Прочти мое письмо к дяде, там ты все узнаешь. Особенно Фиона может рассказать тебе тысячу подробностей; она прожила с нами три года, и я уверен, что ты будешь жадно ее слушать. Поручаю тебе, моя милая, взять на себя заботу об Этой превосходной женщине и попросить дядю, чтобы ей регу­ лярно выплачивалась ее пенсия, и чтобы хлеб и содержание, положен­ ные нами, были выдаваемы со всевозможною точностью, чтобы отдано было приказание всегда вручать Фионе деньги в собственные руки. Ее муж — очень хороший человек и верный слуга; но у него есть слабость — он немного пьет и не очень экономно тратит свои деньги. Только поста­ райся, мой ангел, устроить это, не унижая его и посоветовавшись с Фио­ ной. Такая привязанность и такое бескорыстие, как в этой женщине, встречаются редко,— ты не можешь составить себе об этом представле­ ния. Если мои дети когда-нибудь забудут услуги, оказанные ею нам,— это будет дурно с их стороны и причинит нам тяжелое огорчение. Но это­ го не случится, моя добрая Маша, не так ли? Я желал бы, чтобы твой дядя как можно скорее отпустил их на свободу и чтобы ты постаралась сделать что-нибудь для их сына, которого следовало бы обучить грамоте и какому-нибудь хорошему ремеслу, если его мать согласится на это, и чтобы дядя распорядился об этом.— Милая и дорогая Маша, любовь и уважение, которые ты питаешь к твоей матери, наполняют мое сердце радостью, и среди всех моих горестей и страданий эти твои чувства слу­ жат мне сладким утешением, за которое небо вознаградит тебя и за ко