Сибирские огни № 01 - 1979

преступников сделается действительно одержима тяжкою и продолжи­ тельною болезнию, или приблизится время ее родов, а находясь в том же положении в своем доме, лишится она всякого способа пользоваться Высочайше дозволенным свиданием с мужем, могу ли я в таком случае допустить за караульную мужа, в дом жены его для свидания?» В Петровске у Давыдовых родились в 1831 году дочь Александра, в 1834 — сын Иван, в 1837 — сын Лев. Теперь у них было десять детей — шестеро в России и четверо здесь, в Сибири. Даже в Петровске, где существовала декабристская артель, где бо­ лее имущие помогали со всею старательностью тем, кто получал из России небольшую лишь денежную помощь, даже в Петровске Давыдовым при­ ходилось считать каждую копейку. «Нашим горестям нет конца,— пишет * Александра Ивановна 1 февраля 1838 года дочерям.— День ото дня они прибавляются, и наше положение таково, что удерживаюсь вам описы­ вать его, оно слишком поразит вас. Отец ваш тоже крепится. Но один Бог может поддержать вас!» Все чаще болеет Василий Львович, все чаще в коллективном сбор­ нике, выразительно названном «Плоды тюремной хандры», появляются его стихи, подобные написанному еще в Чите: В сибирских пустынях Возвышается заброшенный холм, Покрытый увядшей травой, Не обрамленный камнем.— Я видел кругом рассеянные обломки Могильного креста, Многие слова надгробной надписи Были почти стерты...' «Здесь покоится... жертва... тирании... .Супруг и отец... вечность... Оковы... изгнание... вся его жизнь... Любовь... Отечество и свобода». (Подлинник по-французски. Подстрочный перевод). «Без нее меня уже не было бы на свете. Ее безграничная любовь, ее беспримерная преданность,— писал Василий Львович далеким детям,— ее заботы обо мне, ее доброта, кротость, безропотность, с которою она несет свою полную лишений и трудов жизнь, дали мне силу все претер­ петь и не раз забывать ужас моего положения». Впрочем, было бы неверно грустную ноту считать доминантой в жизни Давыдовых в Петровске. Дети росли, требовали забот, выдумки, товари­ щи по каторге отмечают, что Давыдов, отличавшийся лихостью в гуса-. рах и в обществе, и на каторге был столь же прямым, бодрым и остроум­ ным. И на литературных вечерах читал свои едкие сатирические стихи, и нет, не одна только тоскливая краска была в его несовершенной, но энергичной поэзии. При нем случилось возмущенье, Но он явился на коне, Провозглашая всепрощенье. И слово он свое сдержал... Как сохранилось нам в преданье, Лет сорок сряду все прощал, Пока все умерли в изгнаньи. Особенно оживлялся Василий Львович, когда появлялась возмож­ ность отправить детям своим тайное письмо мимо рук Лепарского, иркут- /