Сибирские огни, 1978, № 12

96 СИМОНА ДЕ БОВУАР Вывод из нашего долгого разговора: я сама слишком плохо разо­ бралась в своей истории. Я знаю все наше прошлое наизусть, и вдруг оказывается, я ничего о нем не знаю. Она попросила меня изложить все коротко на бумаге. Попробуем. Глядя, как работал папа в своем кабинете в Баньоле, я думала, что нет более прекрасной профессии, чем медицина. Но в первый же год мо­ ей учебы я была потрясена, переполнена отвращением, раздавлена этим повседневным кошмаром. Много раз я готова была сбежать. Морис был практикантом. С первого взгляда я прочла на его лице нечто, взволно­ вавшее меня. Мы полюбили друг друга. Это была любовь безумная, лю­ бовь мудрая — словом, любовь. Пакт верности, который мы заключили, значил для него еще больше, чем для меня, ибо второе замужество его матери внушило ему болезненный ужас перед разрывами, расставания­ ми. Поженились мы летом 44-го. Заря нашего счастья совпала с пьяня­ щей радостью Освобождения. Мориса привлекала производственная профилактика. Он нашел место в фирме «Симка». Это не было так тяго­ стно, как работа участкового врача, и он любил своих рабочих паци­ ентов. Послевоенный период разочаровал Мориса. Работа в «Симке» на­ скучила ему. Кутюрье, которому повезло с ординатурой, убедил его* пе­ рейти вместе с ним в клинику Тальбо, чтобы работать в его группе и специализиооваться. Возможно,— Мари Ламбер дала мне это понять,— я слишком ожесточенно возражала против его решения десять лет на­ зад. Быть может, я и чересчур явно показывала, что в глубине сердца так и не примирилась. Но этого недостаточно, чтобы разлюбить. КакЬва действительная связь между переменой в его жизни и переменой чувств? Она спрашивала меня, часто ли он упрекал меня в чем-то, критико­ вал? О, между нами бывали ссоры — мы оба вспыльчивы. Но до серьез­ ных разногласий никогда не доходило. По крайней мере, я так считаю. Наша интимная жизнь? Я не знаю, в какой именно момент в ней исчезла прежняя пылкость. Кто из нас пресытился первым? Случалось, меня за­ девало его безразличие — отсюда мой флирт с Килланом. Быть может, причина его разочарования — в моей холодности? Мне она кажется вто­ ростепенной. Этим можно объяснить его связи с другими женщинами, но не утрату привязанности ко мне. И не его влюбленность в Ноэли. Почему именно она? Если бы по крайней мере она была, действи­ тельно, молода или отличалась необыкновенным умом,— я бы поняла. Я бы страдала, но поняла бы. Ей тридцать восемь лет, она привлекатель­ на, не более того, и в высшей степени поверхностна. Тогда почему же? Я сказала Мари Ламбер: — Я убеждена, что я лучше ее. Она улыбнулась: — Дело не в этом. В чем же? Кроме новизны и красивого тела, что такое может Ноэли дать Морису, чего не могу ему дать я? Она сказала: —- Мы никогда не можем понять любовь другого. Но я убеждена в одном, хотя плохо сумею объяснить это: отношение Мориса ко мне идет из глубины его существа, все главное в нем вложено в это отношение, и разрушить его невозможно. Чувства, связывающие его с Ноэли, поверхностны: каждый из них мог бы полюбить кого-то дру­ гого. А Морис и я мы спаяны накрепко. Но, оказывается, моя ошибка именно в том, что я считала мои отношения с Морисом нерушимыми, а он их разрушил. В чем же, когда я ее допустила? Быть может, это лишь увлечение, принявшее вид страсти, и оно рассеется? Ах, эти проблески надежды! Они вонзаются время от времени в сердце, подобно занозам. Они больнее самого отчаяния.