Сибирские огни, 1978, № 12

СЛОМЛЕННАЯ 79 Я спросила, почему Ноэли так настаивала на встрече с ним. — Ее положение не такое уж веселое,— ответил он. Меня снова охватил гнев. — Ну, уж это предел! Она знала о моем существовании, когда ло­ жилась с тобой в постель! — Она не забывает об этом: именно это ее и удручает. — Я ее стесняю? Она хотела бы заполучить тебя целиком? — Она дорожит мной... Ноэли Герар — эта маленькая холодная карьеристка в роли влюб­ ленной. Все-таки это чересчур! — Я могу исчезнуть, если это вас устраивает! — сказала я. Он положил мне руку на плечо: — Прошу тебя, Моника, не воспринимать все это так! Вид у него был несчастный и усталый, но я, которая сходит с ума от одного его вздоха, сейчас не была расположена соболезновать. Я ска­ зала сухо: * — А как прикажешь мне это воспринимать? — Без враждебности. Да, я виноват, что затеял эту историю. Но те­ перь дело сделано, и нужно, чтобы я выпутался из нее, не причинив ни­ кому большого зла. — Я не прошу у тебя жалости. — Кто говорит о жалости! Но причинять тебе боль — такой эгоизм с моей стороны! Эта мысль убивает меня. Но пойми, я должен подумать и о Ноэли. — Идем спать. Я представляю, как Морис, может быть, пересказывает этот раз­ говор Ноэли. Как я об этом до сих пор не думала? Они говорят о себе, а значит — и обо мне. Они понимают друг друга так же, как понимаем друг друга Морис и я. Ноэли — не просто мелкое препятствие в нашей жизни: в их идиллии я являюсь проблемой, препятствием. У нее это не мимолетная прихоть. Она имеет в виду серьезную связь с Морисом, а она ловка. Мое первое движение было верным: я должна была немед­ ленно положить этому конец — она или я. Он бы посердился на меня ка­ кое-то время, а потом, наверное, был бы благодарен. Я оказалась неспо­ собной на это. Мои желания, стремления, интересы никогда не сущест­ вовали раздельно от его. В тех редких случаях, когда я возражала ему, то делала это во имя него, для его блага. Теперь мне следовало бы ре­ шительно восстать, я не уверена, что мое терпение не обернется оплош­ ностью. Четверг, 14 октября. Я марионетка. Но кто же дергает за веревоч­ ки? Морис? Ноэли? Оба вместе? Я не знаю, как добиться ее поражения: видимостью уступок или сопротивлением. И чего от меня добиваются? Вчера, когда мы вернулись из кино, Морис робко сказал, что соби­ рается просить меня об одолжении: ему хотелось бы провести уик-энд с Ноэли. За это он устроится тар, чтобы не работать в ближайшие вече­ ра, и мы сможем много быть вместе. Я вскочила возмущенная. Его лицо приняло замкнутое выражение: «Не будем больше об этом говорить». Он снова стал любезен, но меня потрясло то, что я смогла отказать ему в чем-то. Он считает меня мещанкой или, чего доброго, неспособной на великодушный поступок. Он без колебаний станет лгать на будущей не­ деле. Наша отчужденность усугубится. «Старайся пережить эту историю вместе с ним»,— говорила Изабель. Перед сном я сказала ему, что, поразмыслив, сожалею о своей реак­ ции: я предоставляю ему свободу. Он не повеселел, напротив — мне по­ казалось, что в глазах у него тоска.