Сибирские огни, 1978, № 12

СЛОМЛЕННАЯ 77 Желания. Есть ли, нет Ли у нее темперамента, как вести себя в постели, она, безусловно, знает. Он вновь испытал гордую радость победы над женщиной. Постель есть не просто постель. Между ними существует та близость, которая принадлежала лишь мне. , За обедом я сказала Морису': — В итоге, мы так и не поговорили. Я ничего не знаю о Ноэли. — Но это не так. Главное я Тебе рассказал. 1 ' Действительно, в «Клубе 46» ой говорил о ней. Жаль, что я так пло­ хо слушала. \ ■— Все же я не понимаю, что особенного ты нашел в ней: есть десят- ки не менее красивых женщин. • ■ Он ПОДуМаЛ. ■ ' ■ ' : • • — У нее есть качество, которое должно тебе понравиться: она цели­ ком отдается тому, что делает. — Она честолюбива, я знаю. ' — Это нечто иное, чем честолюбие. 1 Он запнулся, видимо, смущенный Гем, что расхваливает Ноэли в моем присутствии. Нужно сказать, Что мой вид не предвещал ничего хо­ рошего. Вторник, 5 октября. Теперь, хотя Колетта уже выздоровела, я все равно провожу у нее довольно много'времени. Несмотря на ее ласко­ вость, я чувствую, что рискую скоро надоесть ей своей заботой. Когда столько времени живешь для других, очень трудно перестроиться и на­ чать жить для себя. Не следует попадать в ловушку преданности. Я очень хорошо знаю, что слова «давать» и «получать» взаимозаменяе­ мы. Как мне было необходимо сознание того, что я нужна моим дочерям! Здесь я никогда не обманывалась. «Ты удивительная,— говорил мне Морис (он говорил это так часто и по стольким поводам),— потому что для тебя делать удовольствие другим — прежде всего удовольствие для тебя самой». Я смеялась: «Да, это разновидность эгоизма»: Какая неж­ ность в его глазах: «Самая прелестная на свете». Среда, 6 октября. Вчера мне привезли стол, который я выбрала в воскресенье на «блошйноМ рынке»: Настоящий фермерский стол сучко­ ватого дерева, кое-где чиненый, массивный и широкий. Мне было грустно вчера вечером. Кино, нембутал— я скоро устану от такого режима. Но несмотря на это, я предвкушала, как Морис обрадуется утром. Он и правда поздравил меня. Но что же это?) Десять лет назад я устраивала нашу комнату, пока он навещал больную мать. Вспоминаю его голос, лицо: «Как нам будет хорошо, как мы будем счастливы здесь!» Он разжег яркий огонь в камине, сходил за вином и опять принес мне алые розы. Сегодня утром он всё рассматривал, хвалил с видом че­ ловека, решившего — как бы это сказать? — проявить добрую волю. Не­ ужели он, действительно, переменился? В каком-то‘смысле его признание успокоило меня: у него любовная история, и это все объясняет. Но мог­ ла ли случиться эта история, останься он прежним? Я это предчувство­ вала, и в этом была Одна из смутных причин моего сопротивления: не­ возможно изменить свою жизнь, а самому остаться прежним. Деньги, блестящее общество — он просто пресытился. Когда мы перебивались кое-как, моя изобретательность приводила его в восторг: «Ты удивительная». Простой цветок,- хорошее яблоко, пудбвер, связан­ ный мной,— казались сокровищами. Что ж, в этой общей комнате, ко