Сибирские огни, 1978, № 12

76 СИМОНА ДЕ БОВУАР жажду денег, страсть производить впечатление. У нее нет ни одной своей .мысли, она абсолютно лишена чувства и во всем подчиняется только моде. В ее кокетстве столько откровенного бесстыдства. Я даже думаю, что она фригидна. Четверг, 30 сентября. Сегодня с утра у Колетты было 36,9°. Она уже встает. Морис говорит, что эта болезнь распространена сейчас в Пари­ же: долго держится температура, человек худеет, а потом выздоравли­ вает. Не знаю почему, глядя, как она ходит по квартире, я почти поняла, о чем сожалел Морис. Она не глупее сестры. Ее интересовала химия. Занятия шли успешно. Жаль, что она их прервала. Что она будет делать целыми днями? Я должна была бы оправдывать ее: она выбрала тот же путь, что и я. Но у меня был Морис. Конечно, у нее есть Жан-Пьер. Если не любишь человека, трудно представить себе, способен ли он заполнить собой чью-то жизнь. Пятница, 1 октября. Впервые я сорвалась. За завтраком Морис ска­ зал, что отныне, когда он будет проводить вечер с Ноэли, он будет оста­ ваться у нее и на ночь. Он считает, что так приличнее и для нее, и для меня. — Раз ты согласна с тем, что эта история имеет место, позволь мне пережить ее достойно. Если учесть все вечера, которые он проводит в лаборатории, все обе­ ды, на которые он не является, получается, что Ноэли он уделяет почти столько же времени, сколько мне. Я сопротивлялась. Он довел меня до головокружения подсчетами. Если считать в часах, хорошо, он чаще бывает со мной. Но огромное ко- - личество часов он работает, читает журналы или мы встречаемся с дру­ зьями. А когда он с Ноэли, он занят только ею. В результате я уступила. Раз я выбрала позицию взаимопонимания и миролюбия, надо держаться. Не атаковать его в лоб. Если я испорчу ему это приключение, издали оно будет казаться более заманчивым, он начнет жалеть. Если я позволю ему «достойно пережить его», ему быст­ ро надоест. Так утверждала Изабель. «Терпение»,-^ повторяю я себе. Все-таки надо признать, что в возрасте Мориса любовная история кое-что значит. В Мужене он, конечно, думал о Ноэли. Я понимаю ту тревогу в его глазах на аэродроме в Ницце: он спрашивал себя, не до­ гадываюсь ли я о чем-нибудь. Или ему было стыдно своей: лжи? Это был стыд, а не тревога? Я вижу его тогдашнее лицо, но не ;могу разобрать того, что на нем написано. .... Суббота, 2 октября. Утро. Они сидят в пижамах, пьют кофе, улы­ баются... Это видение причиняет мне боль. К°гда.споткнешься о камень сначала ощущаешь удар, боль приходит потом. Страдание пришло ко мне с опозданием на неделю. Вначале я была скорее ошеломлена Я умство­ вала, пытаясь отодвинуть эт;у боль, которая навалилась на меня сегодня утром. Ооразы. Я кружусь по квартире, и каждый шаг вызывает новый образ. Я открыла его шкаф. Увидела пижамы, рубашки, трусы майки и расплакалась. Другая ласкается щекой об этот тонкий шелк касается этого мягкого пуловера. Я этого не вынесу! Я утратила бдительность. Я думала, что с .возрастом Морис слиш­ ком много стал работать, что я должна .примириться с его холодностью Он стал смотреть на меця почти , как; на сестру. Ноэли разбудила его