Сибирские огни, 1978, № 12

70 СИМОНА ДЕ БОВУАР побродяжничать. И вот я встаю с рассветом. Машина ждет меня во дво­ ре, как верный конь. Она влажна от росы. Я протираю ей глаза и ра­ достно, как будто надгрызаю орех, начинаю новый день, который только что озарило солнце. Возле меня белая дорожная сумка. В ней карты Мишлена, «Голубой гид», книги, теплый жакет, сигареты мои скром­ ные спутники. Никто не раздражается, когда я спрашиваю у хозяйки гостиницы, как она готовит цыпленка с раками. Скоро настанет вечер, но еще тепло. Это одно из тех волнующих мгновений, когда земля в столь полном согласии с людьми, что кажется невозможным, чтобы кто-нибудь из них был несчастлив. Вторник, 14 сентября. Одна из моих черт, восхищавших Мориса, это сила того, что он называл «чуткостью к жизни». Она ожила за время этого краткого пребывания наедине с собой. Теперь, когда Колетта вышла замуж, а Люсьенна в Америке, у меня есть время ее развивать. «Тебе будет скучно. Ты должна пойти работать»,— говорил Морис в Мужене. Он настаивал. Но я не хочу. По крайней мере, сейчас. Я хочу, наконец, немного пожить для себя. И насладиться вместе с Морисом тем уединением вдвоем, которого мы так долго были лишены. У меня в голо­ ве куча планов. Пятница, 17 сентября. Во вторник я позвонила Колетте. У нее грипп. Она заспорила, когда я сказала, что сейчас же возвращаюсь в Париж: Жан-Пьер прекрасно ухаживает за ней. Но я беспокоилась и вернулась в тот же день. Застала ее в постели, очень похудевшей. У нее температура каждый вечер. Уже в августе, когда я ездила с ней в горы, ее здоровье беспокоило меня. Скорее бы Морис осмотрел ее, и я бы хотела, чтобы он посоветовался с Тальбо. Еще одно существо оказалось на моем попечении. В среду, во второй половине дня, когда я ушла от Колетты, погода стояла такая теплая, что я проехалась до Латинского квартала и присела на террасе кафе. Я ку­ рила. Девчонка за соседним столиком пожирала глазами мою пачку «Честерфилда», потом попросила сигарету. Я заговорила с ней. Она уклонилась от расспросов и поднялась, чтобы уйти. Лет пятнадцати. Не школьница, не проститутка. Она заинтересовала меня. Я предложила подвезти ее. Она отказалась. Потом, поколебавшись, в конце концов ска­ зала, что не знает, где будет ночевать. Сегодня утром она убежала из Центра, куда ее поместило благотворительное общество. Два дня я дер­ жала ее у себя. Мать у нее умственно неполноценная, отчим ее ненави­ дит. Они отказались от нее. Юрист, ведущий это дело, обещал поместить ее в приют, где она сможет научиться ремеслу. Но с тех пор она уже полгода «временно» живет в том доме, откуда н и к о г д а не выходит, разве только по воскресеньям, когда их водят к мессе,— и где ей ничего не дают делать. Там около сорока девочек-подростков. В материальном отношении они обеспечены всем необходимым, но чахнут от скуки, отвра­ щения и отчаяния. По вечерам каждой из них дают снотворное. Они ухитряются припрятывать его, и в один прекрасный день проглатывают весь запас. «Бегство, попытка самоубийства — это нужно, чтобы напом­ нить судье о нас»,— говорила Маргарита. Побеги не представляют труд­ ности, часты и, если не слишком затягиваются, то не влекут за собой применения санкций. Я поклялась ей поставить всех на ноги и добиться, чтобы ее помести­ ли в приют. Она подчинилась уговорам и вернулась в Центр. Я вся ки­ пела, глядя, как она входит в дверь, с опущенной головой, волоча ноги. Это красивая девочка, неглупая, очень славная, и она просит только ра