Сибирские огни, 1978, № 12

ПО МЫСЛЕНУ ДРЕВУ 183 чаем ее внутренние за ко ны — «былины». Если мы считаем эту реальность ¿убъектив- ной («результатом небрежного обращения с ветхой рукописью»), то приписываем ей наши законы — любые произвольные «замышления». 5 Адекватный перевод «Слова» на современный русский язык невозможен. Любой перевод — только одна из возможных схем тождественности. Возьмем, например, слово пардуже, встречающееся в контексте: «Темно бо бе въ 3 день: два солнца померкоста, оба багряная стлъпа погасоста, аки пардуже гнез­ до, и въ м оре погрузиСта, и великое буйство подасть хинови, и съ нимъ молодая ме­ сяца, Олегъ и Святъславъ, тьмою ся поволокосте». Полагая, что пардуже — притяжательное прилагательное от пардусъ, «гепард», выражение «пардуже гнездо» переводят как «выводок гепардов». Но этому переводу противоречит грамматика: форма пардуже соответствует существительному пардугь, тогда как пардусу соответствовала бы форма пардуше. Пардугь (от пар — «огонь, свет» и дугь — «жизнь, мощь, сила») — огонь жизни; название солнца, радуги. Пардуже гнездо — гнездо огня жизни; солнце, радуга. Слово пардуже дает ряд смысловых рефлексов. Например, в данном контексте идет речь про два солнца, про оба багряные столпа. Но два, оба — «пара». Получается, таким образом , игра слоз: два солнца, оба багряная стлъпа, пар-дуже гнездо — гнез­ до, образованное сопряжением двух душ. А если учесть созвучие дуже и дважды, то выйдет двойная пара — к двум солнцам добавятся «молодые месяцы» Олег и Святослав. А как быть со словами «шеломянь», «стружие», «клюками», «жирня» и др.? Ш еяомянь — холм, вершина, шелом, верх, голова, честь, слава, победа, свет... Стружие — острие, пик, вершина, верх, венец, власть, голова, хвала, воля... Клюки — ноги, кандалы, костыли, подножие, низ, опора, яма, ров, тюрьма, без­ властие, хула, нужда... «Мерцание» смысловых значений слов вызывается объективными причинами, ле­ жащими в основе художественной геометрии произведения. Эта «геометрия», как уже говорилось,— нелинейная. Природа нелинейности — поэзия и весь глубоко сим­ волический строй древнерусского искусства. Главные отличия этой «геометрии» от традиционной, линейной, сводятся к сле­ дующ ем у: то, что в линейной геометрии — точка, конкретное, утилитарное значение, здесь — множество точек, сгущение точек, объем, облако, поэтическое понятие; то, что в линейной геометрии — неподвижно, здесь движется (мысль); то, что в линейной геометрии движется, здесь — неподвижно (текст); то, что в линейной геометрии — тождество, здесь — противоположность (былины и замышления); то, что в линейной геометрии — противоположность, здесь — тождество (например, Донец и Стугна). Мысль «Слова» — движущаяся величина. Она движется не только в его макро­ структурах (сюжет, сцены, главы, части, вещь в целом), но и внутри Микроструктур — самого словесного материала (отдельные слова, группы слов, предложения). Представляя собой бесконечность, воплощенную в конечном объеме лексики, «Слово», подобно апориям Зенона, демонстрирует общ ую закономерность познания. Догонит ли Ахиллес черепаху? Мы можем решать этот парадокс, переходя от одной схемы тождественности к другой, например, от тождества положений к тождеству скоростей и далее — от тож ­ дества скоростей к тождеству ускорений. Но как говорят философы, в каждом таком переходе изменчивость, нетождественность, движение, которые рассудок свел к тож ­ дественности, к неизменности, к закону, к покою , возрождаются, как Феникс, и застав­ ляют переходить к новой тождественности, к новому закону. ♦ /