Сибирские огни, 1978, № 12

ПО МЫСЛЕНУ ДРЕВУ 181 вая, поэтому во всех видах древней русской литературы одинаково присутствует «цер­ ковная мишура». Отсутствие «церковной мишуры» — аномалия! И вот здесь необходимо уточнение: что понимать под «церковной мишурой»? Есть ряд произведений («Сказание, как сотворил бог Адама», «Хождение богородицы по мукам» и др.), которые, казалось бы, целиком состоят из этой «мишуры» и к которым этот термин неприложим по той простой причине, что они были запрещены церковью . Эти произведения — ; апокрифы. Стало быть, наличие или отсутствие «церковной мишуры» определяется не внеш­ ними признаками (упоминание церковных праздников, религиозные восклицания, цитаты из священных книг), а только соответствием или несоответствием содержания произве­ дений ортодоксальному церковному учению. «Слово о полку Игореве» отнюдь не совсем лишено внешних черт религиозности. Здесь упоминаются святые храмы и церковные службы («Тому въ Полотске позаониша заутренюю рано у святыя Софеи въ колоколы, а онъ въ Кыеве звонъ слыша»); звучат «религиозные восклицания» («Здрави, князи и дружина, побарая за христьянь» на пога- ныя плъки!» и «суда божиа не минути»); враги — половцы — называются «дети бесови», свои — русские — «христьяны»; в самых ответственных, идейно нагруженных местах по­ являются и бог («Игореви князю богъ путь кажетъ») и богородица («Игорь едетъ по Боричеву къ святей Богородици Пирогощей») и т. п. Конечно, если исходить из арифметических соображений, то эту Лм осф еру «Сло­ ва» можно считать в высшей степени разряженной, практически не существующей. О д ­ нако дело тут не в количестве: уже одно то, что в финале поэмы автор направляет своего героя не куда-либо, а в церковь — «къ святей Богородици Пирогощем»„ значит — как идея произведения — не меньше любого количества! Отсутствие «церковной мишуры» в «Слове о полку Игореве» выражается в ином, в том, прежде всего, что взгляды автора «Слова» полностью противоположны ортодок­ сальному учению церкви. Автор «Слова» верил в силу человека, а не в силу божью. Его идеалом была Русская земля, а не царство небесное. Он указывал путь борьбы с врагами, а не путь смирения. (Любопытно, что М оно­ мах в своем «Поучении» советует бороться с врагами «покаянием, слезами, милосты­ нею». В «Слове» тоже упоминаются «слезы»: «Тогда великий Святъславъ иэрони злато слово слезами смешено». Слезы в христианстве — средство «побеждать» зрагов, но церковные слезы означают смирение, слезы же «Слова» зовут к действию). Автор славил любовь к родине, а не силу покаянных молитв. Он знал, что не бог, а эта любовь хранит Русскую землю. И если он употреблял имя «бог», то имел в виду не «суд божий», а любовь к родине как высшее начало в русском человеке. «Автор «Слова» ушел от современной ему литературы, в том числе и исторической, когда он отбросил характерную для нее «философию истории», отказался от религиоз­ ной дидактики, от мотивировки событий вмешательством сверхъестественных сил. Он ждет помощи Русской земле не от потустороннего мира, а от сильных и могущ е­ ственных княЗей и воинов»,— пишет В. П. Адрианова-Перетц, И с этим «нельзя не со­ гласиться. Но нельзя не сослаться и на другое, более древнее высказывание: «Аще что речете не отъ писания, но отъ своего сердца, бляди намъ ваши глаголы быти возмнятся, и прочихъ молити будемъ еже не слушати васъ и заткнути уши». (При­ мер к слову блядь — «ложь, обман, ересь, лжеучение» — в «Словаре русского яэы|(а XI— XV II вв.», выпуск 1). Автор «Слова» отверг «старые словесы», он создал песнь «по былинамь сего вре­ мени, а не по замышлению Бояню» — «не отъ писания, но отъ своего сердца»!.. 4 Принято считать, что литература древней Руси, как и народное творчество, была искусством надындивидуальным, создававшимся путем накопления коллективного опы*