Сибирские огни, 1978, № 12

ПО МЫСЛЕНУ ДРЕВУ 175 Сон Святослава сознательно «мутен». Здесь нё может быть ясных, прямолиней­ ных образов. Иначе какой смысл прибегать к этому художественному приему? «Бу- сови врани» — не сновиденческий образ. Вороны «възграяху» не в сне Святослава, а «у Плесньска на болони». Фразы: «А Святъславь мутенъ сонъ виде въ Киеве на горахъ си ночь съ вечера» и «Всю нощь съ вечера бусови врани възграяху у Плесньска на болони» — параллелизм, где Святослав и вороны, Киев и Плесньск, горы и болонь — соотносятся как противопо­ ложности: светлый и темный, славный и поганый, верхний и нижний. В то время, как внизу — «у Плесньска на болони» — каркают темные вороны, дух Святослава парит горд о и высоко, провидя за сумраком и болотом свет и горы — радость воскресения Русской земли. С этой высоты дух Святослава видит оставленное им тело, которое одевают «чръною паполомою на кроваты тисове», видит и «синее вино съ трудом ь смешано» и «великый женчю гь», видит и то, как тело, ожив, встает из гроба. Но это — последнее, что он может видеть, ибо когда дух вновь вселяется в тело, сон прекращается и на­ ступает пробуждение. Граяние воронов олицетворяет наступление невеселой годины, вещий сон Свя­ тослава выражает веру в грядущ ее торжество Русской земли. Словосочетания: «Святъславь», «мутенъ сонъ», «въ Киеве на горахъ», «си ночь съ вечера», «бусови врани», «поганыхъ тльковинъ», «у Плесньска на болони» и др.— лек­ сические дублеты: светлый — славный, мутный — неявный, бусый — вороной, поганый — — язычник, Киев — расположенный на горах, Плесньск — расположенный на болоте (см. семантику однокоренных слов, например, у Даля). Во-вторых, слова «беша дебрь Кисаню и не сошлю къ синему морю» обретают смысл только в том случае, если они соединены не с «воронами», а с «боярами»: Беша дебрь Кисаню и не сошлю къ синему морю и ркоша бояре князю: «Уже, княже, туга умь полонила. Се бо два сокола слетеста съ отня стола злата...». Перевод: Бояре, которые были в дебри Кисановой и не сошли к синему морю , сказали князю : «Уже, князь, тоска ум полонила. Ведь два сокола слетели с отчего сто­ ла злата...». Дебрь Кисаня — лексический дублет: дебрь — дно, яма, ров, пучина, ущелье; ки- сань — мех, мешок, карман, мошна, кисет (см. «Толковый словарь» Даля и «Словарь русского языка X!— XV II вв.»). Дебрь Кисаня в буквальном значении — «глубокий ме­ шок», «глубокая яма», в переносном смысле — «Половецкая земля». Дебрь Кисаня — то же, что «тощие тулы поганых толковин» и «дно Каялы, реки половецкой». «И не сошлю къ синему морю». Ипатьевская летопись сообщает: «Русь съ 15 мужъ утекши, а ковуемь мнее, а прочий в море истопоша». О борот «в море истопоша» не имеет в виду буквального «моря», он означает «потерпеть поражение, погибнуть, оказаться в плену». В «Слове» имеется аналогичный оборот: «въ море погрузиста» — ■ русские князья, взятые в плен половцами, «в море погрузились». Думаем, тот же смысл имеет и выражение «сойти к синему морю». Глаголы беша и сошлю — типичное плюсквамперфектное сочетание: беша — аорист с «имперфектной» основой, 3-е лицо множественного числа, сошлю — дейст­ вительное причастие прошедшего времени множественного числа. Плюсквамперфект выражает действие (или состояние), которое предшествует другом у прошедшему дей­ ствию: бояре, которые рассказали Святославу о поражении Игоря, были (перед тем, как рассказать) на Каяле, но не попали в плен. Из этого понимания текста следует, что бояре, обратившиеся с речью к Свято­ славу,— не Святославовы бояре, а Игоревы, спасшиеся от плена и возвратившиеся на Русь. Противоречит ли это исторической истине? Нет, и в летописи Святослав узнает о поражении Игоря точно таким же образом: «И в тъ годъ прибеже Беловолодъ Просо- вичь и поведа Святославу бывшее о половцехъ». В «Слове» это место сделано исключительно тонко. Пробудившись, Святослав рас­ сказывает снившийся ему «си ночь съ вечера» мутный сон. Сон, как мы говорим ,— «в