Сибирские огни, 1978, № 12

ПО МЫСЛЕНУ ДРЕВУ 173 превращаются в капли воскресенского, костромского дождя и, падая на груд ь князя жемчужинами, пробуждаю т его к жизни — «негуютъ», упояют. Совпадает все вплоть до «вина»! Обрядовые песни завершаются воскресением Костромы. Кострома оживает, встает из гроба: Ожил наш батюшка, ожил! Вздымуш родимый наш, встал! Костромской сюжет — сюжет радости, торжества жизни над смертью, Поэтому он решается подчас озорно, с юмором : Умер, умер наш покойник Ни в среду, ни во вторник, Его стали кадить — А он глазками глядит! Стали Кузькой величать — Он ногами стучать. Костромушкой величать — ■ Стал он спинку расправлять, А как стали отпевать — Он за ними бежать! Сон Святослава тоже завершается воскресением из мертвых: «уже дьскы безъ кнеса в моемъ тереме златовръсемъ». Раньше Святослав называл смертный одр «те­ совой» кроватью. Но что такое «тес»? Это — «доски». Тесовая кровать — кров (дом ок) из досок, гробовые доски, гроб. Гроб, в котором только что лежал Святослав, опустел: он без кнеса, без покойника. Значит, прошла печаль и веселье вновь воцарилось в тереме златоверхом. Заметим, что обрядовые объекты — что бы они собой ни представляли — име­ нуются, как правило, «князьями» и «боярами». Например: жених и невеста— это «князь и княгиня», «боярин и боярыня». Святослав, называя покойника «кнесом», не отступает от этого обычая. Сюжет и символику сна Святослава можно соотнести также с новозаветным сю ­ жетом смерти и воскресения Христа. Опустевший гроб господень — это то же самое, что и «дьскы без> кнеса». Оба образа символизируют воскресение из мертвых, крат­ ковременную смерть и жизнь вечную. Совпадение — не случайно: и церковный и язы­ ческий сюжеты восходят к одному индоевропейскому прообразу, мифу. Встреча родственных сюжетов, развивавшихся самостоятельными путями,— событие, не такое уж редкое. Сон Святослава— перекрестье «повести», «слова» и «песни». Образы этого сна многозначны, они вмещают как предыдущее, так и последующее развитие сюжета поэмы. «Одевахуть мя чръною пополомою на кроваты тисове»,— говорит Святослав, и мы понимаем, что это означает: «На реце на Каяле тьма светъ покрыла, по Ру£кой земли прострошася половци». «Чръпахуть ми синее вино съ трудомь смешено». Это означает: «Тоска разлияся по Руской земли, печаль жирна тече средь земли Рускый». • Мы правы, понимая эти ебразы как концентрацию предыдущ его сюжета, как итог первой части поэмы. Но вместе с тем мы должны понимать и то, что всякий ве­ щий сон — предсказание. «Кому вынется, тому сбудется, тому сбудется, не минуется»,— в этом смысл художественного приема. Все, что снится, «вынается» Святославу, обращено не в прошлое, а в будущее. Святослав видит, что его одевают «чръною паполомою». Черная паполома (по­ крывало) означает д урное известие. Одевать черною паполомою — сообщать дурное известие. Этот первый образ вещего -сна первым и реализуется: бояре сообщают кня­ зю о походе и поражении Игоря. Второй образ вещего сна — «чръпахуть ми синее вино съ трудомь смешено» — предвещает разговор. Этот образ сбывается далее как «злато слово слезами смешено». Вобрав в себя слезы горя народного, печаль и тоску Русской земли, испив до дна «синее вино съ трудомь смешено», Святослав изроняет свое «злато слово». Вино —