Сибирские огни, 1978, № 12

172 ГЕННАДИИ КАРПУНИН вещать то, что не случается ни в жизни, ни в произведении. Иначе сон как художественный прием потерял бы всякий смысл. Наше понимание. Златоверхий терем — не только и не столько великокняжеский дворец, сколько — Киев, Русская земля. Дьскы — «доски». Но это — не доски кровли, не потолочные доски терема, а гроб. Заглянем в «Толковый словарь» Владимира Даля. Описывая слово доска, Даль приводит широкий семантический круг, в частности: ящик, ларь,-гроб («Домок в шесть досок»), В «Словаре русского язьжа XI— XV II вв.» находим значение «над­ гробная плита». Что означает слово кнесъ? Кнесъ — князь, тот, для кого предназначены дьскы, хозяин гроба, то есть мертвец, покойник. Почему Святослав употребляет в своей речи именно форму «кнес», а не «князь»? Да потому, что «князь» соотносится с «теремом златоверхим», с жизнью , а «кнес» — с «теремом» из досок, со смертью. Живой Свя­ тослав — князь в своем тереме златоверхом, мертвый Святослав — кнес в своем тере­ ме из досок. Дьскы безъ кнеса — гроб без покойника. Если бы Святослав увидел во сне златоверхий терем без князя, то это была бы действительно дурная примета: это означало бы, что Святослава не будет в живых. Но Святослав видит во сне не опустевший златоверхий терем, а опустевший гроб. Это — добрая примета: раз Святослав не лежит в гробу, значит он, а в его лице Русская зем­ ля, останется в живых, не погибнет, не умрет, но будет жить и здравствовать. Сон Святослава имеет четкий внутренний сюжет. Этот сюжет и все его образы полностью соотносятся с древнерусскими погребальными обрядами. Сравним сон Святослава с обрядом «похороны Костромы». Обрядовые песни начинаются с сообщения, что Кострома «во гроб легла», что она «убита не убита, тафтою покрыта». Лежащую «во гробе» Кострому «собирают-одева- ют»: «Стали Кострому одевати на шелковой кровати». Поют: Помер наш батюшка, помер! Помер родимый наш, помер! Клали его во гробочек, Зарывали его во песочек. Сон Святослава. Князю снится, что он умер: «Одевахуть мя чръною паполомою на кроваты тисове». Черная паполома — погребальное покрывало, сырая земля (срав­ ним: зеленая паполома — трава). Кровать тесовая — смертный одр, гроб. Совпадает все вплоть до «кровати»! Далее Кострому начинают оплакивать, стараясь воскресить ее. Взывают: Встань, батюшка, встань! Встань, родимый, вздынься! А чтобы «батюшка» послушался, «встал», «вздынулся», обещают: Я ли тея, Костромушка, За рученьку возьму, Вином с маком напою, В хоровод тебя поведу. Или — У нас есть для тебя И кисель, и вода, Пироги с таврогом. Каша масленая, Брага сыченая! Костроме черпают воду («Девица-красавица воду носила»), молят для нее «дож­ дичка частого» и т. п. Сон Святослава: «чръпахуть ми синее вино съ трудомь смешено, сыпахуть ми тъщими тулы поганыхъ тльковинъ великый женчю гь на лоно и негуютъ мя». Свято­ слава, лежащего в гробу,— «на кроваты тисове»,— оплакивают: черпают ему синее вино, с трудом смешанное, то есть проливают над ним слезы горя. Эти слезы горя