Сибирские огни, 1978, № 12

164 ГЕННАДИИ КАРПУНИН лиа», не было славы князю Ростиславу, но не было и славы реке Стугне — до сих идет О ней дурнея молва. Переводчики явно нарушают грамматическую норму, давая эквивалент: «Не такая, говорят, река Стугна: злую струю имея, поглотив чужие ручьи и потоки, расширилась к устью..,». Как и в случае «Не лепо ли ны бяшетъ, братие...», здесь риторический вопрос, содержащий в себе положительный ответ: «так, именно так, так же, вот так же». Игнорирование частицы ли и формы тако — «так», а не «такая»! вещь, по наше­ му мнению, недопустимая. Вообще абзац о реке Стугне — поучительная история осмысления текста «старыми словесы». За время, прошедшее с момента опубликования «Слова», исследователям удалось привести его в следующий вид:. «Не тако ли, рече, река Стугна: худу струю имея, пожръши чужи ручьи и стругы, рострена к усту, уношу князю Ростиславу затвори дне при темне брезе. Плачется мати Ростиславля по уноши князи Ростиславе». Рострена к усту — «расширена к устью», «разлилась у устья» (вобрав в себя много­ численные ручьи и потоки) — предложено взамен непонятного ростре на кусту (были переводы: «растерев на кусту»,.«по кустам разольется», «разбивает у кустов» и т, п.). По поводу исправления Днепрь на дне при (!) М. В. Щ епкина пишет: «Сравнение идет между недоброй рекой Стугной и благодетельной — Донцом. Поэтому вряд ли можно ожидать в этом месте название третьей реки Днепра, это нарушило бы художественный образ противопоставления». Перевод: «Не такая, говорят, река Стугна: злую струю имея, поглотив чужие ручьи и пото­ ки, расширилась к устью и юношу князя Ростислава скрыла на дне у темного берега. Плачется мать Ростислава по юноше князе Ростиславе». Наше чтение (смысловое): Река Стугна, имеющая худую струю, пожрав чужие ручьи и струи, простерла на своем кусту юношу князя Ростислава, а затворила Днепра темные берега. Краткое пояснение. Глагол ростре эквивалентен глаголу простре — расстелить, простереть, положить плашмя, устремить, распространить, распростереть. Куст — речь идет о бассейне реки Стугны (в «Слове» дается река с притоками, то есть весь ее «куст»). Не исключено, что куст — устье. Не знаем, как с точки зрения фи­ лологии, но с точки зрения поэзии, образ «река — куст» убедителен. Днепрь темне брезе — в «Слове» имеется полный аналог: «Немизе кровави брбэе не бологомь бяхуть посеяни» («Немиги кровавые берега не добром были засеяны»). Поэтический образ основан на противопоставлении: малое, происходящее в одном месте, порождает большое, происходящее в другом месте, расположенном далеко от первого. Река Стугна течет в Половецкой земле (правый приток Днепра, южное пору- бежье с половцами), а бедствия чинит в Русской земле. Река Стугна — малая, а причи­ няет столько, что Днепр выходит из берегов. Реальная основа образа — разлив Днепра в 1093 году, вызванный тем, что Стугна «наводнилася вельми». Но уже в «Повести временных лет» стихийное бедствие осмыс­ лено поэтически: река Стугна — утонувший в ней Ростислав — слезы матери и всех людей. В лице Днепра «реальное» и «поэтическое» смыкаются: «реально» Днепр выходит из берегов от того, что Стугна «наводнилася вельми», «поэтически» — от того, что «плачется мати Ростиславя по уноши князи Ростиславе». Эпитет «худая» — игра слова: «скудная, мелководная» и «злая, недобрая». Мало воды в Стугне, да много зла. (Пословицы: мал телом, да велик делом: маленькая птич­ ка, да коготок остер; мал грех, да большую вину несет и т. п.). Зачем нужна в «Слове» сцена разговора Игоря с Донцом? В этой сцене автор показывает нового, возрожденного Игоря. Раньше И горю были чужды интересы Русской земли, князя занимало только собственное величие. Теперь же сердце Игоря переполнено любовью к родине, князь понимает, как тяжко Русской зем­ ле без него, одного из ее сыновей. Если он, Игорь, не вернется, останется, поддавшись