Сибирские огни, 1978, № 12

162 ГЕННАДИИ КАРПУНИН блуждения эпохи. Тем самым на первый план в «Слове» выступает общ ее и историче­ ское над индивидуальным и временным. Игорь Святославич — сын эпохи. Это «средний» князь своего времени:''храбрый, мужественный, в известной мере любящ ий родину, но безрассудный и недальновидный, заботящийся о своей чести больше, чем о чести ро ди­ ны» (Д. С. Лихачев). Противоречивость оценок и «компромиссная» двойственность образа И горя («не плох и не хорош», а «средний») — естественный результат того, что исследователи рас­ сматривают характер Игоря как статический, раз и навсегда заданный. Внешне, физиче­ ски, Игорь, конечно же, движется (едет по чистому полю, сражается, произносит речи, бежит из плена), а вот внутренне, духовно,— нет. А если князь и поворачивается к нам в той или иной ситуации какой-либо новою гранью, то считается, что это одна из спект­ ральных линий его статического, раз и навсегда заданного характера. Противоречия немедленно исчезают, как только от картины статически рассредото­ ченных по тем или иным событиям черт характера мы переходим к динамике образа и осознаем, что главная цель автора «Слова» — показать своего героя в последователь­ ном развитии, в движении от одного духовного идеала к другом у, более высокому и благородному. Над И горем господствуют предрассудки и заблуждения эпохи, И горь — типичный князь своего времени, заботящийся о своей чести больше, чем о чести родины,.. Это действительно так. Но так — только в начале поэмы, в первой ее части. Далее же ха­ рактер князя начинает претерпевать изменения, обретать свойства, не совсем типичные для эпохи «мы собе, а ты собе». Вспомним радостное восклицание поэта, когда описы­ вая битву на Каяле, он подходит к месту, где Игорь поворачивает полки: Что ми шумить, что ми звенить давечя рано предъ зорями!.. Игорь плькы заворо- чаетъ: жаль бо ему мила брата Всеволода! Поражение на Каяле стало в поэме переломным для Игоря. На Каяле было нане­ сено поражение не столько И горю -полководцу, сколько И горю -человеку, то есть «пред­ рассудкам и заблуждениям», которые господствовали над, князем — типичным сыном эпохи. Игорь не погибает физически, он терпит • моральный крах: вместе с падением Игоревых стягов рушится и его духовный идеал личной «чести» и личной «славы». Из этой, моральной, смерти князь возрождается через любовь к родине. Нет прежнего Игоря, заботившегося о своей чести больше, чем о чести родины , есть новый Игорь, высшим идеалом которого является Русская земля. Русская земля скорбит о своем сыне, нуждается в нем, зовет его. Нет Русской земли без Игоря, нет Игоря без Русской земли, говорит автор поэмы («Тяжко ти головы кроме плечю, зло ти телу кроме головы, Руской земли — безъ Игоря»), Игорь рвется на родину, и никакие силы не могут удержать его. В смысле эволюции взглядов Игоря чрезвычайно показателен разговор князя с Донцом : Донецъ рече: «Княже И горю ! Не мало ти величия, а Кончаку нелюбия, а Руской земли веселиа». И горь рече: «О, Донче! Не мало ти величия, лелеявшу князя на вльнахъ, стлавшу ему зелену траву на своихъ сребреныхъ брезехь, одевавшу его теплыми мъглами подъ сению зелену древу; стрежаше е гоголемъ на воде, чаицами на струяхъ, чрьнядьми на ветрехъ», В комментарии сказано: «Река Донец вступает в разговор с Игорем. Этот разговор носит ...народносказоч­ ные черты. Донец сочувствует русскому князю. Игорь в ответ благодарит Донец за помощь во время бегства» (Д. С. Лихачев). Из так называемого «реального» комментария: «Охотники и птицеводы хорошо знают, что гоголь — одна из наиболее осторожных птиц: держась на открытой воде, он еще издали замечает человека и улетает, гром ко свистя крыльями. Точно так же чутки чайки... Весьма чутки и «чрьняди на ветрехъ».