Сибирские огни, 1978, № 12

152 ГЕННАДИЙ КАРПУНИН Автор «Слова», творя песнь Игорю , тоже Стремится напустить десять соколов на стадо лебедей, но его соколы не вещие персты, а русские князья, его лебеди не гу­ сельные струны, а половцы. Почему автор «Слова» говорит: «Начати же ся тъй песни по былинамь сего вре­ мени, а не по замышлению Бояню»? Да потому, что песнью он считает не высокопарные словеса, которые сочиняют «историци и ветия, рекше летописьци и песнотворци», — единственно достойной песнью Игорю , считает он, будет, если десять князей-соколов вступят в злат стремень «за обиду сего времени, за землю Рускую, за раны Игоревы». Эта образная параллель, этот мощный ток поэтической мысли через отрицание мнимого к утверждению реального, это, подобное электрическому разряду, стремле­ ние от «старого» к «нынешнему», от «замышлений» к «былинам» — есть идея произ­ ведения как художественно движущаяся величина. 3 Заключительной части поэмы предшествует рассказ о Всеславе: На седьмомъ веце Трояки връже Всеславъ жребий о девицю себе любу. Тъй клю ­ ками подпръся о кони и скочи къ граду Кыеву, и дотчеся стружиемъ злата стола Ки- евскаго. Скочи отъ нихь лютымъ зверемъ въ плъночи изъ Бела-града, обесися сине мьгле, утръ же воззни стрикусы, оттвори врата Нову-граду, разшибе славу Ярославу, скочи влъкомъ до Немиги съ Дудутокъ... Всеслав, о котором здесь идет речь,— полоцкий к'нязь Всеслав Брячиславич. Из летописи известно, что в 60-е годы XI в: он совершал походы на Псков и Новгород Великий, пытаясь присоединить северо-западные земли к Полоцкому княжеству. Сы­ новья Ярослава М удрого Изяслав, Святослав и Всеволод выступили против Всеслава. Сражение произошло на реке Немиге 3 марта 1067 года. «И бысть сеча зла, и мнози падоша»,— сообщает «Повесть временных лет». Войско Всеслава было разбито, а сзм он бежал.' 10 июня 1067 года между враждующими сторонами начались переговоры. Яросла- вичи крестным целованием поклялись не причинить вреда Всеславу Брячиславичу, ес­ ли он явится к н^м в ставку. Но только Всеслав переступил порог великокняжеского шатра, как был схвачен и препровожден в Киев, где его заточили в темницу — «по- руб», или «погреб». Далее события развивались так. В 1068 году половецкий хан Шарукан разбил под Переяславлем войска русских князей. Изяслав и Всеволод бежали в Киев, Святослав — в Чернигов, Киевляне, решив продолжить борьбу с половцами, сказали Изяславу: «Дай, княже, оружье и кони, и еще бьемся с ними». Изяслав «сего не послуша». Тогда киевляне «высекоша (осво­ бодили) Всеслава ис поруба» и провозгласили своим князем. Всеслав княжил семь ме­ сяцев, после чего бежал, «утаивъся кыянъ... йзъ Белгорода Полотьску», так как вер­ нулся Изяслав с многочисленным польским войском. Имя Всеслава еще несколько раз мелькает на страницах русской истории — - т о на него нападают и сжигают его Полоцк, то нападает он и платит тем же. «И Всеслав Смо­ ленск пожег, а я с черниговцами верхом с подводными конями помчался, но не за­ стал (Всеслава) в Смоленске»,— пишет Владимир Мономах в своем «Поучении». Какие же выводы из всего этого делают исследователи? Как в свете всего изве­ стного комментируют они интересующий нас фрагмент? Утверждая, что в средневековых представлениях города часто олицетворяются в образе девицы, жены или вдовы, исследователи стремятся отождествить девицю с Тем или иным городом. «Под девицей здесь разумеется Киев. Всеслав решил воспользоваться в 1068 г. восстанием киевлян, чтобы взойти на киевский престол»,— читаем в одном коммен­ тарии.