Сибирские огни, 1978, № 12

СЛОМЛЕННАЯ ИЗ Вчера вечером, когда Морис пришел домой, я сидела в общей ком­ нате в халате, не зажигая света. Было воскресенье. Я встала во второй половине дня, съела ветчины и выпила коньяку. А потом все сидела, пе­ режевывая одни и те же мысли, которые постоянно вертятся в моем моз­ гу. Перед его приходом я приняла успокоительное и снова уселась в кресло. Включить свет мне даже не пришло в голову. — Что ты делаешь? Почему не зажигаешь свет? — А зачем? Он журил меня ласково, но сквозь эту ласку проскальзывало раз­ дражение. Почему я не встречаюсь с друзьями? Почему не пошла в ки­ но'?-Он назвал мне пять фильмов, которые следовало бы посмотреть. Но это невозможно. Было время, когда я могла одна ходить в кино, в театр. Но тогда я не была одна. Он всегда был тут — во мне и вокруг меня. Те­ перь, когда я одна, я говорю себе: «Я одна». И мне страшно. — Ты не можешь так продолжать дальше,— сказал он. — Что продолжать? — Не есть, не одеваться, погрести себя в этой квартире. — А почему? — Ты заболеешь. Или повредишься в уме. Я не могу помочь тебе, потому что причина во мне. Но умоляю, пойди к психиатру. Я отказалась. Он настаивал. В конце концов он вышел из себя: —- Как ты думаешь найти выход? Ты ничего для этого не делаешь. — Выход из чего? — Из этого маразма. Можно подумать, ты нарочно так опустилась. Он заперся у себя в кабинете. Думает, это я так шантажирую его своим несчастьем, желая напугать и не дать уйти. Возможно, он прав. Разве я знаю, кто я? Быть может, кто-то вроде вампира, живущего за счет жизни других: Мориса, наших дочерей, всех этих бедных «бездом­ ных собак», которым будто бы приходила на помощь. Эгоистка, отказы­ вающаяся выпустить из рук добычу, которая ей не принадлежит. Пью, опускаюсь, довожу себя до болезни с тайным намерением разжалобить его. Вся насквозь фальшивая, испорченная до мозга костей, комедиант­ ка, играющая на его добрых чувствах. Мне следует сказать: «Живи с Ноэли. Будь счастлив без меня». Но я не могу. ...Как-то мне приснилось, что на мне небесно-голубое платье, а кру­ гом голубое-голубое небо. ...Его улыбки, взгляды, слова — не могли же они исчезнуть. Они ви­ тают в воздухе нашей квартиры. Я часто слышу их. Голос отчетливо шеп­ чет мне на ухо: «Моя маленькая, дорогая, мой милый...» Взгляды, улыб­ ки — надо поймать их на лету, неожиданно приложить к лицу Мориса и все станет как прежде. ...Мне страшно. «Когда упадешь так низко, не остается ничего другого, как поднять­ ся» _ говорит Мари Ламбер. Какая глупость! Всегда можно упасть еще ниже. И еще. И еще. Дна нет. Она говорит так, чтобы отделаться от ме­ ня. Я ей осточертела. Я им всем осточертела. Трагедии хороши лишь на минуту. Они привлекают внимание, возбуждают интерес лишь до тех пор, пока не нарушают вашего морального комфорта. А потом все начи­ нает повторяться — одно и то же, одно и то же и становится неснос­ ным. Это стало несносно даже мне. Изабель, Диана, Колетта, Мари Лам­ бер — все уже сыты по горло. А Морис... Один человек потерял свою тень. Не помню, что с ним было дальше, но это было ужасно. Я потеряла свое отражение. Я всматривалась в не­ го не часто, но где-то там, на заднем плане, оно всегда присутствовало - такое, каким я его видела в глазах Мориса. Прямая, правдивая женщи- 8 Сибирские огни № 12