Сибирские огни, 1978, № 11

ПРОСТРАНСТВОМ И ВРЕМЕНЕМ ПОЛНЫЙ 95 Нет, нет, нет, закричал Окладников и даже распростер над «флейтой» руки, точно готовясь защитить ее от нападения,— нет, нет, нет, только гипс! Окликнул шофера, все продолжавшего после форсирования злополучной лу­ жайки возиться с перенапрягшимся «газиком». — Толя, где-то там у нас гипс и железо припасены? Сам вновь склонился над трубочками, только теперь в руках у него вместо зубной щетки замелькал нож: стал прокапывать вокруг «флейты», по всему перимет- ру, глубокую канавку. Когда она была готова, взял принесенный Толей лист железа, согнул в виде совка и подсунул под трубочки, подрезав вместе с ними слой грунта. — Давай! — оглянулся на Сашу Конопацкого. Саша насыпал в кастрюльку с водой пару кружек гипса, размешал до образо­ вания жидкого теста и залил им «флейту». Через минуту тесто затвердело, преврати­ лось в монолит. Окладников нашел глазами Сережу Шаманского. — Теперь давай твой ящик! С предосторожностями перенесли рукотворный слиток в деревянное хранили­ ще, обложили со всех сторрн ватой, и Окладников сказал просительно: — Перерыв, а?.. После отдыха вынули весь скелет — все, кроме черепа. Под костями также лежал толстый слой охры. Зачистив ее, вновь обнаружили бересту, которой было выстелено дно ямы. Извлекли берестяную эту подстилку — дальше шел вековой, нетронутый человеком грунт. В раскопе остался лишь череп. Предполагалось, что перед погребением со­ племенники надели на шамана богато украшенную шапку, и хотя от самой шапки за пять тысяч лет не осталось и следа, украшения должны были сохраниться. Потому, начиная расчищать ох охры и земли покатую лобную кость, Окладников то и дело твердил себе: — Осторожно!.. Ос-то-рож-но!.. Однако сверху на черепе ничего не обнаружилось. Тогда, отложив щетку в сто­ рону, Окладников подхватил обеими руками до странности легкое это вместилище древнего интеллекта, молча передал стоявшему возле Василию Федоровичу. И, вновь взявшись за щетку, склонился над углублением в слое охры, выдавленным затылком покойного. Склонился и вдруг почувствовал, как знобкая оторопь опалила спину, как затрепыхалось, перехватывая дыхание, где-то под самым горлом сердце, ко всему, казалось бы, приученное за годы странствий. Он распрямился, спросил растерянно: — Нет, что же это?.. Ему никто не ответил: спутники молча разглядывали открывшееся под черепом скопище украшений. Здесь были костяные бусы — множество искусно выточенных бусин, здесь были клыки марала — не меньше двух десятков маральих клыков с вы­ сверленными для нитки отверстиями. Покойный, надо думать, шел по жизни не только как служитель культа, но еще и как удачливый охотник, что давало ему право украсить свою шапку душами зверей. А души эти, согласно древним верованиям тун­ гусов, обретались в клыках благородного оленя — марала. И все же не бусины и не эти клыки составляли главное сокровище раскопа: с правой стороны углубления, оставленного черепом, лежали пять оранжевых фигу­ рок, мастерски выточенных из костяной пластинки: первым располагался скульптур­ ной портрет лося размером около пяти сантиметров, затем, поменьше,— лосиха, потом — два лосенка, а замыкала группу похожая на лебедя птица. Во всех фигурках так же были высверлены дырочки, дабы нанизывать их на нитку. Человеку, посвятившему жизнь поискам крупиц Знания, любая находка, даже самая маленькая, несет ни с чем не сравнимые мгновения радости открытий. В этом смысле ему, Окладникову, нет оснований обижаться на свою долю: каждая из его экспедиций сопровождалась буквально возами находок. И все же волнение, подоб­ ное сегодняшнему, он испытал до этого, пожалуй, лишь трижды. Первый раз оно опалило его тоже на Ангаре, в Бурети, еще в 1936 году, когда из теплой земли, напитанной влагой недавней ночной грозы, извлек он под первыми