Сибирские огни, 1978, № 11

7 8 ГЕННАДИИ ПАДЕРИН лее метра, и окажись подобное сооружение во Французских Альпах, его, вполщ возможно, назвали бы жабо. Здесь же нарекли оврингом. Окладников, придерживаясь рукою за скалу, ступил на первое звено овринга- оно упруго просело под ногами, и он с трудом удержался, чтобы тут же не вернутьс> на тропу. За спиною послышался ободряющий голос Икрама: — Охотник ходим, чабан ходим, ишак ходим... Однако крепкий дорога! Овринг! • — Замечательная дорога! — подтвердил Окладников, стараясь не сфальшивь голосом, и повторил вслед за проводником: — Овринг! Сделал еще несколько шагов, прислонился спиною к скале, осторожно погляде: под ноги. Узкая и глубокая щель каньона высвечивалась солнцем лишь в те коротки) минуты, когда оно поднималось в зенит, теперь же солнце пошло под уклон, и на дне ущелья сгустился полумрак. И все же отсюда, с высоты полутора десятков жилых эт» жей, хорошо просматривались там и макушки деревьев, и кустарник, и нагроможде- ния ребристых обломков скал. Стоит оступиться с этого «жабо» — и уже не собран деталей. — Ов-ринг,— повторил он, возвращаясь, и с тревогой и сомнением поглядел ие жену; она сидела в той же позе, с откинутой головой и закрытыми глазами. Подумалось, что задремала, однако едва остановился над нею, Вера Дмитриевне встрепенулась, спросила осевшим голосом: — Пора? — Посиди еще немного, дальше трудный участок. — Разве может быть труднее того, что уже прошли? Окладников промолчал. Вера Дмитриевна вгляделась в его лицо, с усилием ото- рвала от скалы спину и, поднявшись, обошла, как только что он сам, цепочку ишако> остановилась подле Икрама. И долго стояла там, настраивая себя, как понял Окладни­ ков, на предстоящий штурм. — Может, тебе лучше вернуться в кишлак? — окликнул жечу.— Там дождешьс: меня. Вера Дмитриевна не ответила — повернулась к Икраму, спросила: — Можно мне проехать по этому... мосту на ослике?..— И поспешила объяс­ нить: — Пешком не смогу: боюсь, закружится голова... И опять не дала ответить — добавила просительно: — Во мне весу — наполовину, чем в этих вьюках! Проводник с невозмутимым видом покивал молча, потом сказал по-узбекски не­ сколько слов землякам, которые терпеливо ждали, посасывая смешанный с известью табак, когда можно будет продолжить путь. Двое из них с той же невозмутимость» освободили от поклажи самого рослого ишака и принялись распределять груз межд) остальными, третий взял его под уздцы, подвел к Вере Дмитриевне. Икрам помог ей сесть верхом, сказал ободряюще: — Первый мы ходим, после — ты, после — начальник: боись не надо! Подождав, когда она освоится с ролью всадницы, посоветовал: — Однако, говорим немножько... И потрепал ласково ишака за длинные уши. — С ним? — робко удивилась Вера Дмитриевна. — Хороший слово немножько,— настойчиво повторил проводник.— Боись не надо! Окладников понял, чего тот добивается. — Видимо, важно,— сказал жене,— важно, чтобы ишак чувствовал спокойствие седока, поэтому надо в пути разговаривать с ним, подбадривать его. Думаю , не имее' значения, какие станешь говорить слова, главное — голос, интонация, спокойная инто­ нация... Она ничего не сказала в ответ, только сняла с головы косынку и завязала се- бе глаза. — Поедемте уж , что ли! — попросила прерывающимся голосом. Икрам склонился над ишаком, что-то пошептал ему в ухо, погладил длинну» морду и лишь после этого ступил на овринг. Окладников ждал, что он возьмет ишаке