Сибирские огни, 1978, № 11

6 В. ПОЛУЙКО — Они любят все! Мы стали подниматься по ступеням. Я все еще держал ее руку в сво­ ей, и она чуть-чуть стала теплей. В сенях было темно. Пахло чебредом. Вошли в большую темную комнату. Уляша сказала: — Если хочешь, я поведу тебя в свою комнату. — Мне все равно... — Баба храпит ночью, и тебе будет плохо... А я сплю тихо. Она провела меня в свою комнату. — Лампы у меня нет, мне не нужна она... Но я возьму у бабы. — Не нужно,— остановил я ее.— Тебя зовут Уляша? — Уляша. — Не нужно, Уляша. Лампа мне тоже не нужна. И тюфяк не нужен. У меня есть спальный мешок. И лягу я здесь, под окном... Бабка громко позвала Уляшу. Она ушла. Я забрался в спальный мешок и, наверное, через секунду уснул. А проснулся чуть свет... Солнце еще не взошло, но темноты уже не было. Я огляделся: комнатка была маленькая, деревянные стены — почернев­ шие от времени. В углу, на топчане, свернувшись котенком, спала Уля­ ша. Ни одеяла, ни простыни, да и топчан был почти голый — лежала только старенькая, груботканая ряднина да истрепанная телогрейка. Я закрыл окно, чтоб свежий утренний ветер не проникал в комнату и не холодил Уляшу, укрыл ее своим спальным мешком и вышел на крыльцо. Прямо передо мной было озеро. Утренний туман медленно сползал с его поверхности. Берега уже очистились, только над водой еще клуби­ лись густоватые хлопья, потом растаяли и они. Теперь я видел все озеро. Оно было похоже на распустившийся громадный цветок из трех лепест­ ков, и я подумал, что не зря ему дали такое название — Треозерье. Всходило солнце....Близкое, совсем близкое, пожелай и дотянешься рукой, и такое раскаленное, что, казалось, земля вот-вот вспыхнет от его пламени. Солнце жгло мне щеки, слепило глаза, и я невольно щурился и улы­ бался, следя за рождением нового дня. Снизу меня окликнула старуха. Я спустился к ней. Теперь я мог раз­ глядеть ее. Она была стара, особенно лицо и руки. Зашмыгавшая оде­ жонка еще сильней подчеркивала ее старость. Но дух жизни был силен в ней. Ее глаза смотрели прямо и настойчиво. И голос у нее был сильный. — Ну, Алешка, чего же дрыхнешь до стоколь? Поглянь, каких я лас- кириков выловила! Я искренне позавидовал ее улову. Она с превосходством посмотрела на меня и принялась с прежней сноровистостью разделывать ласкирей. Я огляделся... Большой захламленный двор, в тридцати шагах озеро, а от него, куда ни глянь — степь... Голубая степь. Озеро по весне, должно быть, выходит из берегов — оттого и изба на сваи поднята. Изба старая, но сработана добротно, и еще долго простоит. — Как же вы здесь живете? — удивился я.— Одни?! — Так и живем... Кукуем. — Скучно... Да й трудно, наверное? — Легко, Алешка, только там!.. — она подняла глаза вверх, к небу, и ее лицо на миг дрогнуло, словно она хотела придать ему какое-то иное выражение,— Ты-то безбожник... И тут мучаешься, и там будешь... Я посмеялся над ее рассуждениями. Она повернулась ко мне спиной и умолкла. Я пошел к озеру. Оно было переполнено солнцем. Мягкой, колеблю­ щейся желтизной отсвечивал на мелководье песок. Вода была гладка, *