Сибирские огни, 1978, № 11

ТАКСОПАРК 61 — Подбрось-ка нас к парку, Олег,— проговорил Вохта навстречу Сергачеву и отошел, отдавая распоряжения шоферам — кому дождаться и доставить домой Чернышевых, кому кого прихватить из сотрудников. Тарутин и Мусатов заняли заднее сиденье. А из ворот все выходили и выходили... Перегоняя друг друга, держа на весу инструменты, -бежали к автобусу музыканты. Барабанщик, не­ уклюже приподняв над землей громоздкий барабан, старался не отста­ вать от своих. Следом бежал паренек, прижимая к животу ¡медные тарел­ ки. Он что-то кричал вдогонку барабанщику и смеялся... — На свадьбу теперь спешат,— Мусатов сидел прямой, подтянутый, держа в руках черную шляпу. Тарутин ¡молчал, откинувшись на спинку сиденья и ¡прикрыв глаза. Он устал за эти дни. Часа в три ночи позвонила Вика. Она была очень взволнована. Она говорила, что если он хочет, она не выйдет замуж за Мусатова, что она не любит Мусатова. Но с ним легко, не то что с Тару­ тиным. Мусатов легко идет по жизни. А у него, у Тарутина, гипертрофи­ рованное самолюбие, к тому же он упрям и безволен, а это гибельное сочетание. Потом она заплакала. И Тарутин слушал ее всхлипывания, а мысли его были далеко. Мысли были не конкретны, они теснились в го­ лове туманными образами, сквозь которые все время пробивалась рыже­ волосая голова Валеры... В то же время слух фиксировал какие-то слова. Чтобы Тарутин ответил на главный вопрос — хочет он или нет, чтобы Вика стала женой Мусатова. А когда Тарутин сказал: да, он хочет, Вика послала его к черту и повесила трубку... -— . Вас можно поздравить, Сергей Кузьмич? — Тарутин взглянул на четкий профиль Мусатова.-^ Виктория Павловна поставила меня в изве­ стность... Сочетаетесь законным браком? — Вот как,— Мусатов ответил каким-то бесстрастным голосом,— значит, вы первый, кого она поставила в известность, не исключая самого меня. Что ж, теперь я буду себя чувствовать более счастливым. Вохта по-хозяйски распахнул дверь, тяжело плюхнулся на переднее сиденье, поправил очки: — Поехали! Все вроде пристроены. ' Сергачев положил ладонь на рулевое колесо, нажал на клаксон. — Ты чего? — встрепенулся Вохта. Сергачев не отвечал... Кому-то надо было начать, и начал он, Сер­ гачев. Низкий многоголосый звук взвился над тихим кладбищем. Секунда, вторая... Вот к нему присоединился еще один сигнал, и еще один. А через мгновение все салатные работяги: латаные, битые, новые, сверкающие стеклом и хромом, все видевшие-перевидевшие на своем недолгом авто­ мобильном веку, умытые дождем и запорошенные снегом, но скреплен­ ные особым братским союзом, невидимой для непосвященных суровой привязанностью,— все они сейчас, вскинув свои слепые фары-глаза, объе­ динились этим печальным прощальным салютом. И немногочисленные прохожие поворачивали удивленные лица и что-то кричали, а что — нель­ зя было расслышать в этом могучем хоре. И даже фигурки, далеко-да­ леко, в конце улицы, ползущие через перекресток, останавливались испу­ ганно, пытаясь понять — что там происходит, с ума, что ли, посходили эти «сорви-головы» — таксисты... — Хватит. Поехали,— проговорил Вохта и обернулся к задумчиво сидящему директору: — Андрей Александрович, разрешите свернуть к по­ ликлинике, номерок взять для жены. Я мигом... Или вот Олега попрошу сбегать, он человек молодой, верткий. Тарутин молчал, не отводя глаз от окна, за которым мелькали силуэ­ ты отъезжавших таксомоторов.