Сибирские огни, 1978, № 11

4 В. ПОЛУИКО — Вы не пожалеете! Никогда! — подскочил мой сосед.— Далеко, близко — разве в этом дело?! Садитесь! Через одну остановку сойдем, я вас провожу... Садитесь! — Вы тоже туда? — Да нет! Мне на Степной... На лесопилку еду. Да вы не волнуй­ тесь! — Он глянул на меня встревоженно, опасаясь, должно быть, что я раздумаю, и снова повторил: — Я все-все расскажу. Вы без труда найдете.' Я не стал возражать: все равно он не послушал бы меня, да еще и обиделся бы вдобавок. Когда мы сошли с поезда, он резво потащил меня за собой: сперва через станционный палисадник, потом через какие-то захламленные, грязные дворы, через канавы, протащил даже через дырку в заборе — это у него называлось напрямик. Наконец вышли к дороге. Показалась машина. Мы проголосовали... — Значит так,— спешно объяснял он мне,— доедете до поворота, а там... к востоку ближе, к востоку... Семь километров — не больше...— Подсаживая меня в кузов, шепнул на ухо последнее наставление: — И смотрите, больше рубля не давайте! Машина тронулась; он что-то прокричал мне на прощанье, я не ра­ зобрал, но некоторое время видел, как он стоял на дороге, почесывая от удовольствия свой большой живот. Потом пыль застлала его... Я ехал в Треозерье. У поворота шофер затормозил... Я полез за деньгами, но он недо­ вольно захлопнул перед самым моим носом дверцу. — Вы же везли меня...— заикнулся было я. — Машина везла,— сердито бросил шофер и дал газ. Я остался один. Удивительное это дело — вдруг очутиться одному среди бескрайней степи. Это не так, как в море... В море всегда страшно­ вато чуть-чуть: пугает глубь воды, ее суровый, могучий монолит кажется мертвым и даже зловещим. Чувство опасности, легкое, непроясненное, никогда не покидает в море. А в степи никаких страхов, хотя все вокруг кажется необыкновен­ ным, оволшебненным. И сам себе тоже кажешься необыкновенным — громадным, сильным... Задерешь голову, крикнешь, и, кажется, небо кач­ нется от твоего крика. И дышится, и мыслится просторней в степи... Всю горечь, всю ханд­ ру, как заговором, снимает. Я шел чуть ли не вприпрыжку, что-то,пел, даже не пел, а орал во весь голос, как пьяный. Я и был пьяный -т- от бодрящего хмеля степи, от его переброженной, настоявшейся крепости. ...Не заметил, как и солнце село. Только сгущающиеся сумерки под­ стегнули меня, и я прибавил шагу. Резкой, холодноватой оскоминой хва­ танул ветер. Чуть погодя — снова, и сильней... И чем быстрей я шел на­ встречу этому ветру, тем тяжелей становился он — сырой, пропитанный прелостью и удушающей горклостью. Пряно запахло водой. Я вышел к озеру. Оно тускловато блестело, впитывая в себя последние блестки света. Берег был заболоченный. Под ногами цвиркала вода, скрипел набух­ ший, прошлогодний камыш, глухо трескались хворостинки — я шел, рас­ тревоживая опускающуюся на озеро тишину. Черным сгустком застывала в воздухе ночь. Берег сливался с водой... Только небо просвечивалось, как решето. Я прошел еще немного и вдруг увидел огонь. Меня это обрадовало. Я поспешил на огонек. Вскоре я различил какое-то темное большое пят­ но— оно оказалось избой. Чуть в стороне от нее дымила печка, которая и приманила меня своим огнем. Возле печки возилась старуха. Она заме-