Сибирские огни, 1978, № 11

50 ИЛЬЯ ШТЕМЛЕР — Наверно, вы тогда смеялись надо мной? — произнесла она. А я ту дубленку отдала брату. Не хотела, чтобы вещь досталась чужому че­ ловеку. И Тарутин вспомнил, как однажды она явилась к нему в кабинет с просьбой не убирать ларек с площади у таксопарка и пыталась задоб­ рить Тарутина подарком... А потом оказалось, что она просто повидать его хотела. Тарутин улыбнулся, крепче прижимая к себе ее руку, с искренней сейчас добротой. Женщина занимала комнату в коммунальной квартире. — Спят уже. Залегли,— прошептала она и в темноте прихожей по­ тянула Тарутина за руку, в конец коридора. Только оказавшись в комна­ те и прикрыв дверь, она зажгла свет. — Фу! Как через минное поле. Им только на язык что-нибудь по­ весь,— улыбалась она, и тушь подтекла под счастливые ее глаза.— Раз­ девайтесь, Андрей Алексаныч. Мы сейчас с вами закусим, выпьем чего-нибудь,— она запрыгала на одной ноге, сбрасывая шубу.— Там у меня крючки за шкафом. Вешайте свое пальто, располагайтесь. А я ми­ гом... Она рывком сорвала с вешалки халат-, прихватив что-то еще, розовое, блестящее, и вышла из комнаты. Мебель у нее, хоть и новая, но не из дорогих — все, что необходимо. Стол, стулья, два кресла, телевизор, диван-кровать. Вдоль стены тускнел коричневым лаком комплект: шкаф, секретер, сервант, тумба. Очень удобная штука... Тарутин сел в кресло, закурил и усмехнулся про себ я --там , на другом конце автобусного маршрута, тоже была комната, правда, в от­ дельной квартире, но, по существу, в коммунальной. Он так и не успел познакомиться с капитаном-тралмейстером дядей Ваней и тремя сестра­ ми. Вика почему-то скрывала их от Тарутина, возможно, заранее рассчи­ тала это расставание: инженер-программист. Только Пафику, собачке, похожей на волосатого человека из старого учебника биологии, удава­ лось прорваться сквозь кордон... Женщина вернулась в комнату. Соломенного цвета волосы были вы­ ложены крупными кольцами, лишь короткая челка выбивалась из-под этой хитроумной конструкции на гладкий широкий лоб. Красный халат падал с плеч, поднимаясь на крупной упругой груди здоровой, нерожав­ шей тридцатипятилетней женщины. — Что вы пьете, Андрей Алексаныч? — голос ее такой же мягкий, под стать фигуре, округлой и зовущей. Тарутину приятно было чувствовать этот призыв, он почти физически ощущал на своем лице теплоту ее полных белых рук. Женщина ходила по комнате, собирая из холодильника и шкафчиков какие-то яркие цветные баночки, свертки, бутылки, рюмки, тарелочки, вилки... Все это она весело и щедро расставляла на столе, и стол на глазах оживал, превращаясь в красивую витрину со своей клеенкой, где на желтом фоне были разбросаны хризантемы. — Вот не думала — не гадала, что вы будете сидеть в моей комнате, вот не думала — не мечтала,— радостно выговаривала она слова, глядя на Тарутина. Вообще, где бы она ни находилась, она старалась не спу­ скать с Тарутина своих больших глаз.— Вы казались мне строгим-стро- гим. Честное слово, я вас боялась... — Ну-ну. Не такая вы уж и робкая. — Это кажется. — И я только кажусь строгим. —- Не говорите. Мне через окошечко ларька все слышно. Шофера вас уважают, а кто и боится. Говорят, вы человек строгий, неподкупный. V