Сибирские огни, 1978, № 11

ТАКСОПАРК 49 Внешность женщины была знакомой, но откуда— не вспомнить, и Тарутин напрягал сонную память. — Ларечница я. Таня Лопухова. У парка пиво продавала, вспом­ нили? Тарутин провел ладонью по лицу, сгоняя остатки дремы: — Как же, как же. Вспомнил. Куда же вй так поздно? — В гостях была. У подруги. Квартиру новую она получила, вот и собрались все свои, порадоваться, как положено... А вы куда? Домой? — Домой. — И я домой... А то оборачиваюсь, гляжу и глазам не верю: Андрей Алексаныч. И вот-вот на пол свалится,— женщина засмеялась, показы­ вая красивые крупные зубы.— Надо, думаю, помочь. — Спасибо. — Выходит, мы с вами близко живем? — Я на Первомайской живу. — Общая остановка. Я на Зеленом бульваре,— женщина села, привалилась грудью к спинке кресла и положила голову на согнутые руки. Тарутин не знал, о чем говорить. — Ну... как работается? — Добились вы своего. Теперь меня на площадь у рынка перевели, Но ничего, я довольная, место ходовое. План делаю. — Вот. А вы боялись. Женщина вскинула крашеные ресницы, но промолчала. Автобус, густо подвывая мотором, пошел на подъем, значит, скоро и выходить. Тарутин подумал о том, как бы ему расстаться с женщи­ ной— его дом был ближе к остановке,— надо сразу решительно попро­ щаться и уйти, не отправляться же ему провожать. — А мне еще идти от остановки три квартала. И через пустырь. Вечно там какие-то типы ошиваются,— женщина поправила выпавшие из-под шапочки волосы. — Я провожу вас,— без особого энтузиазма проговорил Тарутин, злясь на вечную свою мягкотелость. — Что вы, что вы... Да я их, господи. Что вы! Я их так шугану, что пятки заблестят. Да и знают они меня, уважают. Работа такая, все эти ханурики, как на ладони,— в ее выпуклых светлых глазах на мгновенье что-то сместилось.— Но если желаете, я рада буду. Пустырь с уснувшими на ночь под снегом строительными механиз­ мами был безжизнен. — Конечно,— говорила женщина.— Всех первый снег согнал. Ни­ чего, скоро оклемаются и в тридцать градуров будут гулять. Ни один грипп их не берет. А у каждого дом есть, телевизор. Нет, сюда тянет, как магнитом. «Бормотуху» цедят, охламоны... А ведь днем работают, в шля­ пах ходят. Ну и народец. Женщина волновалась. Ее волнение передавалось Тарутину, он удивлялся своему состоянию и острее чувствовал сквозь тяжелую шубу ее упругое жаркое тело, откровенно призывное и доброе. Он давал себе слово, что сейчас, у подъезда, распрощается с женщиной и уйдет, в то же время прекрасно понимая, что поднимется к ней, если только она пред­ ложит. И даже если не предложит, он сам будет искать повода остаться у нее, уверенный в том, что никаких формальных преград для этого нет, а если вдруг и окажется, что она живет не одна, Тарутин постарается увести женщину к себе, в пустую холостяцкую квартиру... Он не мог сегодня оставаться в одиночестве, не мог. И не хотел! Он слушал сейчас себя и не обращал внимания на то, что женщина уже несколько минут молчит, ступая рядом, тихая и совсем не та разухабистая ларечница Та­ ня Лопухова, что подсела к нему в автобусе... 4 Сибирские огни № 11