Сибирские огни, 1978, № 11

ТАКСОПАРК 45 в простенке — отцовское охотничье ружье и чучело совы. Эта .сова наво­ дила страх на его жену... Его жену... Тарутин остановился, достал сигарету и, прячась от ветра, закурил... Вот кого ему сейчас не хватало — ее. Казалось, совсем канула в вечность даже память о жене. И вдруг — вспомнил... Тарутин привалился плечом к сырому камню здания... У нее были карие большие глаза, а за время болезни они, казалось, зажили своей отдельной жизнью на исхудалом, бледном ее лице.» Сей­ час его полупьяное воображение проявляло не только черты лица покой­ ной жены, но и по-новому раскрывало ее характер, их взаимоотношения. Удивительно, как рдзнится мироощущение под влиянием алкоголя... Как он тогда не ценил ее ненавязчивую заботу, тихую любовь. Ему казалось, что она была равнодушна, вся поглощена своими делами. На самом де­ л е— наоборот. Она настолько растворилась в нем, что Тарутин мог как бы со стороны видеть себя, свое настроение, печали. Удивительная жен­ щина, Они познакомились в церкви, точнее в Никольском соборе. Собо­ ровали рдного почившего старичка, маминого знакомого, и Тарутин зае­ хал за мамой... Мудрые, истовые лики святых, взирающих с торжествен­ ных стен, коптящие тоненькие свечи, запах ладана — все это тревожило сердце Тарутина предвосхищением чего-то неожиданного для себя. И тут ему цоказалось, что у дальнего пилона... зашевелился лик святой. Иллю­ зия была так правдоподобна, что у Тарутина перехватило дыхание. Ка­ кая-то девушка, просунув голову между пилоном и подсвечником, восхи­ щенно смотрела огромными иконописными глазами на то, что происходи­ ло в соборе, и вот повела головой, тем самым привлекая внимание Тару­ тина... Тарутин протиснулся к ней, заговорил. Вспомнил какой-то анекдот. Девушка засмеялась, вызывая гнев окружавших их старух. Из собора они вышли вместе. На паперти курлыкали голуби. Девушка достала целлофановый пакет с надписью «Турист» и бросила голубям остатки бутерброда. Девушка приехала в Ленинград на экскурсию... Пожалуй, еще ни разу со дня ее смерти Тарутин так остро не ощу­ щал потерю, как сейчас, на пустом, не убранном от снега проспекте... Ему никого, никого не нужно было, кроме нее. Возможно, это ощущение прой­ дет. И довольно скоро. Но сейчас он казался себе жалким и беззащит­ ным. Ему хотелось слышать ее тихий голос, чувствовать дыхание на своей груди. Он любил ее сейчас страстно, нежно. Как в первые месяцы их совместной жизни. Почему-то именно сейчас, по прошествии стольких лет, он вдруг постиг всю глубину несчастья, которое может принести лишь смерть близкого человека. Он мысленно провел рукой по ее нежной шее, плечам, тронул губами ее лоб. Сердце сжалось от тоски — губы ощутили ледяной холод одеревенелого лба... Тарутин даже поднес ла­ донь к своим губам, жарким от выпитого, но и ладонь его была сейчас холодной и безжизненной... «Как я мог все это забыть?» — казнил сейчас себя Тарутин. Отдать всего себя, свои чувства, время, настроение этому молоху — работе. Этому суматошному живБму организму. С возникающими ежеминутно боль­ шими и малыми заботами. Трудно подыскать аналогичное учреждение — без выходных, без санитарных, без праздников и отпускных, без переры­ вов на обед и на сон. День и ночь крутится вертушка у проходной, впу­ ская и выпуская водителей. День и ночь через распахнутые ворота въез­ жают и выезжают автомобили. День и ночь гудят компрессоры в ре­ монтных цехах, латая покалеченные машины... Тарутин поднял лицо, пытаясь остудить гбрячую кожу. Большая ту­ ча, словно тряпка по школьной доске, ползла по небу, стирая по пути светлые.звездочки. А навстречу тянулась другая туча, вытянутая и пере­ крученная,— дйм из трубы котельной. И Тарутин подумал, что он сейчас