Сибирские огни, 1978, № 11

ТАКСОПАРК 39 автомобиль... Валера на всякий случай включил сигнал обгона, хотя бульдозер и стоял на обочине полностью, не касаясь асфальта шоссе... Вдруг от столба, что сейчас торчал метрах в ста от Валеры, отделил лась фигура человека, пересекающего шоссе. Валера судорожно нажал на клаксон. Низкий тревожный сигнал заложил уши... Валера понимал, что значит тормозить при такой скорости: заблоки­ рованные колеса на мокром асфальте... Мужчина, не обращая внимания на сигнал, брел, покачиваясь и спотыкаясь, посреди дороги. Оставалось одно — проскочить мимо, места хватит, только бы муж­ чина не вздумал изменить направление... Валера чуть повернул руль. Мужчина покачнулся и стал заваливаться в сторону, прямо по линии крыла таксомотора. Валера не выдержал, нажал на тормоз. • Визг колес острой зубной болью впился в мозг. Мелькнуло искаженное страхом, белое, отрезвевшее лицо мужчины... Таксомотор развернуло и стремительно понесло боком на бульдозер. «Не надо! Не надо!.. О...— кричал горлом Валера,— ...Алкаш! Гад! Что ты... Что ты... За что?!» Оранжевая туша бульдозера прорвалась сквозь брызнувшее в лицо лобовое стекло. Руки Валеры слепо раскинулись в стороны... И руль — стремительный, неотвратимый, мощным паровым шатуном придавил грудь, выбивая из горла последние слова. Нет, уже не слова, а рваные мгновенные звуки... Тихий звон, как далекое розовое эхо, окутал мозг и в следующую се­ кунду рванулся в- тело страшной, дикой, оглушающей сознание послед­ ней болью... Г Л А В А Т Р Е Т Ь Я 1 Снег на улицах еще не успел потемнеть под колесами автомобилей, и в сумерках с высоты холма город, казалось, провалился в гигантский сугроб, выставив для ориентира крыши домов. За день выпала среднемесячная норма. Последний раз, как сообщи­ ли синоптики, такое случилось в тысяча девятьсот сорок втором году... Тарутин пытался угадать, где в этой стылой крахмальной простыне на­ ходится его дом, но так и не угадал, А Вика свой нашла быстро и радо­ валась, пританцовывая. В парке было безлюдно и тихо. В стороне,'над деревьями, мерз остов «чертова колеса» с пустыми разноцветными люльками, уныло торчала перекладина качелей. Неубранные транспаранты прятались под снежной муфтой. И присесть некуда — скамейки напоминали белые катафалки. Вика подошла к одной из них, вывела свое имя и, повернувшись, плюхнулась на пухлый холодный матрац. — Хорошо! — она закрыла глаза. Темны^ ресницы на стянутых мо­ розом щеках сейчас казались длиннее обычного. — Простудишься;— Тарутин сесть не решался. -— Хорошо,— повторила Вика, не двигаясь с места.