Сибирские огни, 1978, № 11

184 В. ДВИНЯНИНОВ профессионалы-литераторы. Они помогут фронтовику. Есть там поэт Илья Мухачев *. — Не знаю такого. Ни одного стихотво­ рения Мухачева не читал. — Не знаешь — узнаешь! Журнал «Си­ бирские огни» читал? — От случая к случаю До войны-то я днями пропадал в городской кавшколе Осоавиахима. С лошадьми дела больше имел, чем с книгами. Звание инструктора конного спорта получил на семнадцатом году. Я — спортсмен-конник, а военная судьба меня загнала в пехотное училище. Из него переметнуться в кавалерийское или артилерийское училище не мог: приши­ ли бы дезертирство! Так, скрипя зубами, и учился в пехотном. Пригодилось, конечно, но мечту перейти в кавалерию не поки­ даю... Откровенно говоря, Александр Три­ фонович, у меня с детских лет отбили охо­ ту готовить себя для литературного попри­ ща. Нет у меня желания стать поэтом или писателем. А мое увлечение поэзией — де­ ло временное, пройдет... — Похвально, когда человек свои удач­ ные поэтические опыты не превращает в самоцель жизни! Такой фанатизм губителен особенно для тщеславных людей: они свои неудачи всегда приписывают либо завист­ никам, либо зажимщикам молодых талан­ тов. Рад, что этим пороком не страдаешь... — До встречи с вами, Александр Трифо­ нович, я живого «инженера человеческих душ» видал одного. Было это пару лет до войны, на читательской конференции в го­ родской детской библиотеке имени Круп­ ской. Обсуждали повесть «Восстание» ново­ сибирского писателя Глеба Пушкарева. Его я слушал, разинув рот. Муха даже залете­ ла мне в «хлебальникь. Честное слово! Вот писатель Пушкарев напрочь и отбил у меня желание учиться на литератора. — Уникальный случай! Расскажи-ка под­ робней. — На конференции Пушкарев нам, паца­ нам, подробно сообщил, как собирал мате­ риал для книги, как писал ее. Двадцать лет человек работал над «Восстанием», что­ бы книга вышла в свет! Услышал я такое от живого писателя и... руки опустились. При­ шел домой со встречи с Пушкаревым, а на столе — томик Пушкина. Глянул на него и гадаю: Пушкареву понадобилось два десят­ ка лет на одно «Восстание», а Пушкин про- 1 Много позднее, когда судьба меня свела с Ильей Мухачевым, я осторожно попытал­ ся выяснить: знает ли он поэта Александра ТБардовского? — Лично не встречался пока.— сказал Илья Андреевич и добавил: — Ну, а мои вир­ ши могли попасть ему в руки: в 1938 году московское издательство «Советский писа­ тель» выпускало сборничек моих стихов -под названием «Горная дорога».., жил всего тридцать семь и наворочал про­ зы и поэзии столько, что потомки за сто­ летие не могут изучить асе творения Александра Сергеевича. В чем же секрет творчества?! На этот вопрос так и не нашел ответа, уехав на фронт. — После войны найдешь ответ, разбе­ решься во всем. Знания и эрудиция — д е­ ло наживное! Учиться надо... Что ж, наста­ ла пора познакомиться и с поэмой о си­ биряке... Внимание Твардовского привлекла одна глава из моей поэмы— «Баня». Про нее он сказал следующее: — Запевка «Бани»— дело рук и ума че­ ловека, имеющего поэтический опыт, а вот концовка слабее не по идее, нет, а с точки зрения творческой... Середина же главы — трясина. Особенно автор перегнул с гряз­ ным солдатиком. Само слово уже дает об­ раз щупленького, хиленького человека. А ведь он в поэме — представитель чудес­ ного края — Кубани! Сибиряк Федор Кряж— богатырь, умница, а представитель Кубани — «солдатик грязный». Обижаешь, товарищ автор, кубанцев и безбожно врешь на них, что, мол, на Кубани нет бани с паром. Есть! Не обижай представителей других об­ ластей и волостей. Затем... очень уж нату­ рально и многословно описан банный про­ цесс. Навязчиво. Выбросить можно без труда, и получится самостоятельное фрон­ товое стихотворение с главной патриотиче­ ской мыслью— о настоящей «бане», устро­ енной нашими солдатами немцам... Минуты летели поразительно быстро. Прервал нашу беседу капитан Рябов. Он подошел незаметно, будто подкрался, и, видимо, несколько минут стоял за деревья­ ми, слушая наш разговор. Потом негромко кашлянул: — Александр Трифонович, ваш «виллис» заправлен, шофера накормили... — Спасибо, товарищ капитан,— ответит Твардовский, вставая,— меня старшина уго­ стил тоже на славу. Отдохнул я здесь ров­ но час и десять минут. За это время по на­ шим гатям мы бы проехали от силы кило­ метров сорок пять, ну, ничего, наверстаем еще упущенное! — Может, товарищ майор, посошок на дорожку? — Не против. А где старшина-то? Калякин не заставил себя ждать. Он по­ явился с кружкой, плеснул в нее остатки коньяка и, встав между поэтом и Рябовым, предложил тост: — От лица всех солдат нашего полка, то­ варищ майор, желаю вам дорогу без уха­ бов и рытвин до самого Берлина вместе с Василием Ивановичем Теркиным! — И вам, товарищи, пожелаю всем воз­ вращения с войны! ♦