Сибирские огни, 1978, № 11

172 ГЕННАДИЙ КАРПУНИН конец, старший в «Ольговом гнезде», настаивал на немедленном отступлении: «Ныне же лоедемъ чересъ ночь». Всеволод высказался за то, чтобы «облечи ту» — остаться здесь. Летописец говорит, что под давлением брата и племянника Игорь принял реше­ ние остаться. Однако Игорь не столько «остался здесь», сколько остался при своем мнении. Это и отразилось на его поведении во время сражения: в битве он почти не участвует, а все время находится в ковуйских полках — для того, якобы, чтобы вернуть их на поле битвы. Летописец ставит целью показать неотвратимость поражения как божьей кары «трехъ ради нашихъ» и не заинтересован в том, чтобы вскрыть истинную причину по­ ражения— разногласия между князьями и безрассудное поведение Всеволода. Бол^е того, он стремится свести к нулю роль этого «привходящего» фактора, заставляя Игоря принять точку зрения Всеволода. Тем самым автор летописного текста подчеркивает, что никакие действия, никакое единство не помогут и не спасут, если бог задумал кого покарать. Против этих измышлений, против этих «старых словес» решительно выступает ав­ тор «Слова о полку Игоревен. В чем смысл его исторического экскурса? Да в том, что нынешняя ситуация в точ­ ности повторяет ту, которая была на Нежатиной Ниве: Игорь следует примеру своего деда Олега, в поведении же Буй Тура Всеволода проступает линия Бориса Вячеславича. Действительно: * Олег — Борису: Не ходиве противу, не можеве стати противу четырем князем; Игорь — Всеволоду: Се же видихомъ полки половецькии, оже мнози суть... Ныне же поедемъ чересъ ночь; Борис — Олегу: Ты готова зри, азъ имъ противенъ всемъ; Всеволод — Игорю: Облечи ту. Перечитаем ещ^ раз то место поэмы, где Всеволод говорит о своих «курянах»,— «А мои ти куряни сведоми къмети, подъ трубами повити, подъ шеломы възлелеяны, конець копия въскръмлени...» — и соотнесем всю эту похвальбу с похвальбой Бориса Вячеславича — «Азъ имъ противенъ всемъ». Что это, как не полное совпадение пози­ ций и характеров? «Слово» сообщает, что, увидев половцев, идущих «отъ Дона, и отъ моря, и отъ всехъ странъ», «рускыя плъкы отступиша». Это сообщение согласуется с позицией Иго­ ря на «военном совете» и его дальнейшим поведением в летописной повести. Но если летописец пытается представить дело таким образом, будто отступили не дружины Игоря, а только ковуйские полки, с которыми бежала лишь незначительная часть «про­ стых» русских воинов да кое-кто «от отрокъ боярьскйхъ», и что Игорь пытался вер­ нуть эти полки на поле боя, то автор «Слова» называет Вещи своими именами: Игорь, подобно своему деду Олегу, решил не вступать в битву с численно превосходящим противником и отвел северские полки — а это была самая значительная часть русского войска! — в безопасное место. Всеволод же со своими курянами, «забывъ чти и живо­ та», ринулся в бой. Вот почему в центре картины битвы оказывается' Буй Тур Всеволод, а не Игорь. Игоря нет на поле сражения — его полки «отступиша». И только тогда, когда положение Всеволода, становится плачевным, когда «чръна земля подъ копыты костьми была по­ сеяна, а кровию польяна», Игорь появляется: Что ми шумить, что ми звенить давечя рано предъ зорями! — Игорь плъкы заво- рочаетъ; жаль бо ему мила брата Всеволода! Современный комментарий, отметив, что из текста «Слова» «можно понять, будто бы Игорь разворачивает полки и направляет их на выручку брату», и сопоставив это место с Ипатьевской летописью, констатирует: «Таким образом, в «Слове» или отлич­ ная от летописи версия хода битвы, или — и это наиболее вероятно — в «Слове» лишь ряд поэтических припоминаний, не претендующих на историческую точность». Думаем, наше чтение убедило читателя в том, что версии хода битвы в «Слове» и летописи отличаются только исходными позициями авторов: автор «Слова» творит произведение «по былинамь сего времени», летописец же — «по замышлеНию Бояню».