Сибирские огни, 1978, № 11

ПО МЫСЛЕНУ ДРЕВУ 165 Описание древнего русского знамени, сделанное автором «Слова о полку Игоре­ вен,— широко распространенный в русской поэтической речи прием: характеристика единого называнием составляющих. В былинах — «у того ли столба у точеного, у того кольца золоченого» (коновязь); в сказках — «серебряное донце, золотое веретенце» (прялка); в загадках — «нос стальной, хвост льняной» (игла с ниткой). Еще два примера: «полосы булатные, жилы — слоны сохатные, рога красна золота» и «подтяжечки шел­ ковые, пряжечки красна золота, шпилечки чиста серебра». При желании можно уви­ деть здесь шесть предметов: «полосы, жилы, рога» и «подтяжечки, пряжечки, шпилеч­ ки». В действительности же предметов — два: «лук тугой разрывчатый» и «седелышко черкальское». Исследователи, как было сказано, полагают, что в этом месте поэмы идет речь о почетных трофеях, половецких боевых знаках, доставшихся лично Игорю Святосла­ вичу. Однако необходимр заметить, что эпитет «червленый» относится в «Слове» к «р'усскому» строю образов: «лисици брешутъ на чръленыя щиты», «русичи великая по­ ля чрьлеными щиты прегородиша» и т. п. Это не случайно — красный цвет позолоты является олицетворением света, он символизирует солнце, рассвет, зарю. Воплощени­ ями света являются также белый и серебряный цвета. Таким образом, как бы мы ни читали фразу «чрьленъ стягъ, бела хорюговь, чрьле- на чолка, сребрено стружие», неоспоримо то, что перед нами — предметы русского воинского обихода, а не трофеи, отнятые у половцев. Автор «Слова» показывает здесь русскую победу, торжество света, который «топчет» тьму: «орьтъмами, и япончинцами, и кожухы начашя мосты мостити по болотомъ и грязивым местомъ». Князь Игорь одержал победу, за это ему — «чрьленъ стягъ, бела хорюговь» и «чрьлена чолка, среб­ рено стружие», то есть честь и слава. Вообще, все это место поэмы звучит как здравица Игорю, как слава. И это не ка­ кая-либо иная «слава», а та самая, ради которой князь совершал свой поход. 7 После первого, победного, боя — Дремлетъ въ поле Ольгово хороброе гнездо. Далече залетело! Не было нъ обиде порождено ни соколу, ни кречету, ни тебе, чръный воронъ, поганый половчине! Половцы, напуганные вторжением Игоря, собирают свои силы — Гзакъ бежитъ серымъ влъкомъ, Кончакъ ему следъ править къ Дону великому. Наступает новый день — Другаго дни велми рано кровавыя зори светъ поведаютъ; чрьныя тучя съ моря идутъ, хотятъ прикрыти 4 солнца, а въ нихъ трепещуть синии млънии — быти грому ве­ ликому, итти дождю стрелами сь Дону великаго! Ту ея колиемъ приламати, ту ся саблямъ потручяти о шеломы половецкыя, на ре- це на Каяле, у Дону великаго. О Руская земле! уже не шеломянемъ еси! Исследователи единодушно исправляют в последнем выражении частицу не на предлог за, приводя это место в соответствие ранее встречавшемуся: «О Руская зем­ ле! уже за шеломянемъ еси!», что, по их мнению, должно означать: «О Русская зем­ ля! уже ты за холмом!». Первые издатели полагали, что шеломянь — «русское село в области Переяслав­ ской, на границе к Половцам лежащее близ реки Ольты». В дальнейшем утвердилось мнение, будто шеломянь — холм, гряда холмов, водораздел или же горизонт. «Автор «Слова»,— пишет Д. С. Лихачев,— как бы мысленно сопровождает русское войско и испытывает горькое чувство вместе со всеми русскими воинами, когда они