Сибирские огни, 1978, № 11

ЕГО ГЛАВНАЯ КНИГА 1 43 Представляю себе тот азарт, сродни охотничьему, который охватил в предвку­ шении подобной главы Афанасия Лазаре­ вича: уж кому-кому, а ему, знатоку приро­ ды и садоводу, как говорится, и карты в 1 руки. Но... Ни у Крупской, ни у Ленина в их письмах к родным не удалось обнару­ жить ни строчки о посещении сада. Могли ли они забыть подобное? Да был ли в то время сад? • Начинаются поиски документа. Оказа­ лось, что земельный участок «под устрой­ ство плодового питомника», как писали в журнале «Плодоводство», было «повелено» отмежевать только летом 1900 года, когда Ульяновых уже в Сибири не было, а пер­ вые деревья Никифоров посадил только спустя четыре года. «От заманчивой главы пришлось отка­ заться»,— заключает Коптелов. Точно так же он отказывался во всех подобных слу­ чаях, когда неподтвержденное докумен­ том свидетельство давало мнимый «прос­ тор для свободного полета мыслей» и для «смелого пера». Клэр Шеридан, английский скульптор, лепившая портрет Ленина, в своих воспо­ минаниях замечала: «Хотя он (Ленин) и го­ ворил, что ничего не смыслит в искусстве, однако весьма определенно охарактеризо­ вал «буржуазное искусство», которое, как он сказал, всегда стремится к красивости. Он относился отрицательно к красоте как к абстрактному идеалу»1. Стремление к красивости всегда было неприемлемо для Ленина, тем более не­ приемлемо оно при обрисовке облика са­ мого Ленина. Поэтому образный строй ро­ манов Коптелова строг, вы не найдете в нем сцен умилительных, чувствительных, сладеньких, пейзажей красивеньких, трога­ тельных, размягчающих душу. Но строгость и самоограничение вовсе не отрицают кра­ соты и яркости чувств героев. Чувства про­ рываются сквозь скупые строки, через ин­ тонационный строй речи, с помощью мно­ гокрасочных описаний природы. Из писем известен простенький факт — Владимир Ильич прислал Надежде Кон­ стантиновне из Сибири засушенный цветок. Вот как об этом рассказывается в первой книге романа «Возгорится пламя». «Дорога привела на ровную полянку. Лес, как бы оробев, остановился у какой- то невидимой черты. Только две березки вырвались вперед и замерли, обнявшись ветками. Земля вокруг них, словно войло­ ком, устлана прошлогодней травой. Но и сквозь нее ужЬ успели пробиться навстре­ чу солнцу цветы на прямых мохнатых нож­ ках, кремовые, фиолетовые, с глубокими изящными чашечками. Владимир Ильич, скинув пальто, пробе­ жал по полянке и сорвал два цветка, по­ нюхал — ничего особенного, просто пахнет зеленью. А вот лепестки... Крупные, как у тюльпанов. Даже тоньше и нежнее. Пер­ 1 Клэр Ше р и д а н . Неприкрашенная правда.— «Воспоминания о Владимире Иль­ иче Ленине в пяти томах», т. 5, М., 1969, с. 320. вые полевые цветы в Сибири! Он засушит их для Нади. Пусть посмотрит. Она тоже любит полевые, и ей, вероятно, вспомнит­ ся пушкинское: «Цветок засохший, безу- ханный...». Если учесть, что все это описание приро­ ды дается через восприятие Владимира Ильича, который в то время был в Шушен­ ском один и очень тосковал по Надежде Константиновне, то и эти две березки, об­ нявшиеся ветками, и два цветка, сорванные Ильичем, и сами цветы, вопреки всему про­ бивающиеся сквозь плотный войлок прош­ логодней травы навстречу солнцу, приоб­ ретут особый смысл и достаточно полно передадут нам сильное и нежное чувство влюбленного человека. • Следующим своим принципом Коптелов избирает принцип художественно-логиче­ ской документальности. «Логика событий историко-революционных произведений,— писал он,— иногда приводит авторов к твердой убежденности: могло быть в жиз­ ни так, как я рисую, могло быть потому-то и потому-то». Этот принцип раскрывает так­ же понятие, названное писателем — «идти дальше документа». * В «Большом зачине» есть сцена, едино­ душно признанная критиками, как наилуч­ шая в романе, как образец художествен­ ной логики и исторической убедительнос­ ти. Это — сцена совместной поездки Лени­ на с Крутовским в поезде от Москвы до Красноярска. Из документов было известно, что Ильич ехал в поезде десять дней, что спутником его был красноярский врач Владимир Ми­ хайлович Крутовский, ярый областник, ли­ беральный народник, друживший с кори­ феями журнала «Русское богатство». Кру­ товский в своих воспоминаниях записал кратко: «...иногда дело доходило до горя­ чих схваток, хотя все кончалось мирно, и мы принимались или за чаепитие, или за чтение». Вот и весь фактический материал. Но на основе анализа политических и фи­ лософских воззрений собеседников, зна­ ния их характеров, писатель домысливает до мельчайших подробностей сущность «горячих схваток», посвящая этой поездке несколько глав романа. Сторонник сибирского сепаратизма, уве­ ренный, что Сибирь будет развиваться осо­ бым, некапиталистическим путем, Крутов­ ский расхваливает свой край, называет его раем для мужиков. Спор развивается согласно внутренней логике. Вот спутники, разглядывая береж­ но хранимые Крутовским «святыни» —на­ роднические брошюры, свежие номера «Русского богатства», высказывают поляр­ ные точки зрения. Все, решительно все, что утверждает Владимир Ильич по поводу идей столпа народничества Николая Кон­ стантиновича Михайловского, вызывает у Крутовского болезненную реакцию. С дру­ гой стороны, стоит Крутовскому высказать утверждение, что Михайловский и по сей день «властитель дум», как следует мгно­ венная реплика спутника: «...мелкобуржу­ азной интеллигенции... да и то в минувшие времена». Если Владимир Ильич называет