Сибирские огни, 1978, № 11

136 СЕРГЕЙ КРУЧИННЫ К счастью, подобное случается довольно редко. За двадцать с лишним лет с оркестром работали многие выдающиеся музыканты, дирижеры: Ардженто (Италия), Данон (Югославия), Иваки (Япония), Корд (Поль­ ша), Кондрашин (СССР), Митчел (США), Рождественский (СССР), Цекки (Италия). Такие встречи являются громадным твор­ ческим стимулом для коллектива. Оркестр растет очень активно, очень ощутимо. Это заметно даже нам — его участникам. Но!.. Но наш главный дирижер имеет на этот счет свое особое мнение. Это ощу­ щается тем сильнее, чем больше он от­ сутствует, гастролируя по городам и стра­ нам, в то время как с нами работают дру­ гие дирижеры, гастролирующие у нас. Вернувшись, наш главный на первой же репетиции устраивает оркестру встряску под кодовым названием «С приездом, Ар­ нольд Михайлович!», и мы испытываем всю сладость первой встречи после долгой раз­ луки. Он считает, что плохие дирижеры развращают оркестр низким уровнем, а к хорошим, смею вас уверить, он тайно нас ревнует: «Им нет дела, что вынесет оркестр из этих репетиций. Для них главное — про­ извести впечатление». Но то, что отказать­ ся от гастролеров и гастролей невозможно, он знает не хуже нас. Это значило бы ли­ шить оркестр и публику новых впечатле­ ний, а стало быть, полнокровной творче­ ской жизни... Сегодня нашему дирижеру никак не уда­ ется распалиться по-настоящему. Наверное, не хватает обычной публики, которая часто бывает у нас на репетициях. Это ученики маэстро, музыканты из оперы или консер­ ватории, студенты. — Уже перетянули. Когда начинается эта идиотская формалистика, я ничего не понимаю в музыке. Речь о том, чтобы вы открыли уши. Вот когда вы почувствуете, как надо играть... Мы опять играем, пытаясь отсеять из вы­ сказываний маэстро только необходимое... — Нет, нет. Володя, миленький, вот вось­ мушка ваша,— поет... Еще разочек... Я сочувствую Владимиру Лузину. Он прекрасный музыкант, много лет является первым фаготистом в нашем оркестре, но сейчас ему трудно. В оркестре вообще очень трудно солировать. Кругом сидят му­ зыканты и ловят каждую твою ноту. Появ­ ляется чувство оголенности. Да еще до­ тошный дирижер! А ведь его задача ука­ зывать на недостатки музыканта. Вот и получается, что он всегда прав, а мы всег­ да — нет. Конечно, и тут существует при­ вычка. Но многие не выдерживают этого напряжения, в особенности люди с обо­ стренным чувством самолюбия. Репетировали 6-ю Чайковского с талант­ ливым киевским дирижером Турчаком. Эта симфония начинается с квинты у контра­ басов, которую требуется взять очень тихо, да еще в высокой позиции. Получалось все время фальшиво. И тогда Турчак начал спрашивать по пультам, с последнего. То есть музыканты играли по двое, так, как стояли за пультами. И когда очередь до­ шла до контрабасистов 1-го пульта, они сы­ грали наименее точно! Музыкант, стоявший недалеко от концертмейстера, рассказывал, как у того тряслись руки, он стрвшно вол­ новался, а ведь играть нужно было не толь­ ко очень тихо, но и чисто. У Турчака было удивленное выражение лица: первый пульт сыграл хуже всех! Тогда концертмейстером был очень хо­ роший музыкант. Он побледнел: «Мне уй­ ти?» На что Турчак ответил: «Отчего же?» Но музыкант отставил свой контрабас и больше не появлялся на репетициях, даже когда Турчак приехал к нам во второй раз и репетировал другую музыку. Не знаю, бывает ли такое с людьми дру­ гих профессий. Возможно, бывает, но, ду­ мается, не так часто. А чего стоит волнение на концерте, ко­ торое вдруг проходит, как рябь по воде, через весь оркестр, стоит только одному человеку сыграть не совсем точно (чаще публика этого не замечает — в этом закон и требование артистизма), а нам и Дириже­ ру стоит огромных эмоциональных усилий овладеть своими чувствами. И не всегда это удается. Тогда произведение получает­ ся скомканным, а ведь публике нет дела до нашего волнения. Дирижер тоже музыкант В сущности, оркестр напоминает госу­ дарство, управляемое волевым и решитель­ ным человеком, но чаще дружную семью, в которой со временем все становятся по­ хожими друг на друга. И это не только в музыке, но и в жизненных мелочах. Появ­ ляются общие шутки, общая манера гово­ рить, или вдруг все «заболевают» часами, теми, что носят на руках. Кстати, наш маэ­ стро считает, что если не хватает времени, лучше всего коллекционировать часы. Правда, у него больше одних никогда не бывает. Ну, а споры — само собой — в ка­ кой семье их не случается? В основном они ведутся из-за штрихов. Это вторая слабость нашего дирижера. Но самое ужасное, что наш маэстро суе­ верен. Правда, он объясняет это иначе. — Наверное, каждый музыкант немно­ жечко сумасшедший. Я, например, знаю очень крупных музыкантов, которые перед началом концерта настолько волнуются, что вынуждены лечь, чтобы как-то успоко­ ить свои нервы. Лечь на диван, если тако­ вой имеется, или оказаться в пустой комна­ те, чтобы как-то справиться со своим волне­ нием без свидетелей. У меня тоже есть маленький «сдвиг по фазе», как теперь го­ ворят. Я как-то себя приучил обязательно выходить с правой ноги. В нашем зале есть на полу такая полоса. И вот, если я ее пе­ решагиваю, то у меня как-то больше уве­ ренности, что концерт пройдет хорошо. И поэтому даже своих учеников и гастроле­ ров, с которыми мне приходится высту­ пать, я предупреждаю: «Вы только, пожа­ луйста, перешагните правой ногой эту по­ лосу». И вы знаете, когда они спрашивают