Сибирские огни, 1978, № 11

ТРЕОЗЕРЬЕ И — Очень просто. Как все... — У всех глаза видящие, а у меня слепые. —■ У тебя тоже будут... видящие. Врач тебя вылечит, и ты будешь видеть. ' — Правда? — он посветлела.>— А это будет больно? — Что же, так и будешь всю жизнь слепой? — Буду... Зато, когда умру, меня бог сделает зрячей, а всех сле­ пыми. — Откуда это ты знаешь? — Знаю... Баба говорит. Бог хороший... — Ты молишься богу? — Молюсь, когда баба заставит. — Значит, в город ты со мной не поедешь? Растерянность промелькнула на ее лице. Она не знала, что ответить, и не ответила ничего. — А на рыбалку со мной пойдешь? — Пойду. Только у бабы спрошусь. Сейчас? — Нет. Под вечер... Сейчас жарко, и клева не будет. — Ладно... Я тебе место покажу, где дед Кузя щук удит. Близенько совсем. В горницу тяжело вошла бабка. Увидев меня сидящим рядом с Уля- шей, она проговорила: — Смиловались?! Мне стало неловко от бабкиного замечания, и я снял свою руку с плеча Уляши. Бабка заметила это, но смолчала, только зло повела гла­ зами и вздохнула. Мне стало совсем неловко. Чтобы как-то исправить положение, я решил спросить у нее разрешения взять Уляшу с собой в город. Но, встретившись с ее пытливыми, строгими глазами, я струсил и спросил совсем другое: — На рыбалку отпустите со мной Уляшу? *— Проку-то в ней?..— Бабка натянуто помолчала, потом сдержанно добавила:— Пусть идет, коли хочет. — Я место ему щучное укажу,— робко прошептала Уляша и вздрог­ нула, хотя бабка не произнесла больше ни слова. Я тоже не решился ска­ зать что-нибудь... Меня смущала и тревожила бабкина подозритель­ ность. Я понимал, что в мыслях у нее, и сердился только на себя. Бабка вытряхнула из лотка себе в передник муку, отнесла в угол мельницу, прошлась по горнице, 'будто что-то разыскивала, и не вы­ держала: — Уляша, ступай вниз. Уляша, понурив голову, покорно вышла из горницы. Я остался сбаб- кой*один на один. Страх и смущение, еще минуту назад владевшие мной, как-то сразу прошли. Мне стало стыдно за себя. Чего я боялся? Пусть бабка думает, что ей угодно! — Красуня-девка!— Бабка стала напротив меня — почти вплотную, и допытливо, исподлобья глядела мне в глаза.— Хочь и слепенькая, а ру­ ки так и тянутся... Ух, порода ваша кобелья! — Глупости говорите,— Я старался говорить спокойно, но голос мой дрогнул: бабка незаслуженно оскорбляла меня.— Она девочка... я не хо­ чу ссориться с вами, но... — Чего — но?.. Ишь, разнокался! Девочка!.. Вам одинаково, что де­ вочка, что баба... — Какая вы...— поежившись, выкрикнул я,— дура! Старая дура! Бабка опешила от неожиданности, даже рукой прикрылась. — Фу, психованный,— выдохнула она и отступила от меня. Я ушел в Уляшину комнату, чтобы не наговорить бабке еще больших грубостей. Машинально принялся укладывать свои вещи. Через открытое