Сибирские огни, 1978, № 10

я СЕГОДНЯ ОБ ЭТОМ вспомнил... нет такой силы, значит, мне надо учиться и учиться! А чему учиться? На учителя, на инженера или на доктора? Ведь много же на свете вся­ ких работ, которых я еще и не знаю. Говорят, их тысячи! В момент такого раздумья Павел спросил меня: Что-то ты грустный, тезка? Ничего, не грусти. В будущем году так же вместе будем трудиться. К этому времени ты еще больше под­ растешь и силы прибавится. «Едва ли буду сильным! — подумал я.— Расту очень медленно. Нын­ че совсем не прибавился. Каждый день мерюсь, а рост не двигается». И я сказал Павлу: — Я не могу быстро расти... Он меня успокоил: — Ничего, подрастешь, тезка. Кто медленно растет, тот дольше жи­ вет... От брата весть была? — Нет, давно не пишет... * — Наверно, некогда писать. Ведь он участвовал в боях? Ждать надо... — Ждем каждый день. И в часть написали — ничего нет. — Бывает. В жизни всякое бывает. А может, сам явится вдруг? По­ этому не пишет. Так тоже может быть. ...Пришел я домой. А там меня ожидала со жгучими слезами тяже­ лая скорбь: на брата пришло черное похоронное извещение... В глазах у меня потемнело... * * * Через три дня к нам приехал друг отца Владимир Иванович Акадов, которого я прежде называл «крестным». Но я его больше так не назы­ вал: мать запретила. Велела обращаться к нему как к дяде и величать его. И сама его кумом уже не звала. Он приехал, услышав плохую весть о брате, и успокаивал нас, нахо­ дя хорошие слова. Уезжая, он сказал, обращаясь к матери: — Ты сама, наверно, знаешь, что международное положение сейчас неважное. Это, пожалуй, без последствий не обойдется. Фашизм на За­ паде делает свое черное дело. Как бы он не принес нашему народу еще более тяжелые бедствия. Мать тяжело вздохнула: — Да, Владимир Иванович, я об этом давно думаю. Я не понял ничего из их разговора. Поэтому, когда уехал дядя Ака­ дов, я спросил у матери: — Что будет, ичен? Кто такие фашисты? Но мать, пбчему-то ничего не объяснив, сказала: — Не надо пока тебе знать, что говорят старшие... 18 У каждого времени года свое украшение, свой привлекательный вид и наряд. Осень же, заменившая лето, красовалась, развесив повсюду разноцветные занавеси: желтые, красные, темно-зеленые. Дыхание ее свежее и здоровое. В такую пору и птицам, кажется, легче летать по чи­ стому небу. И любо смотреть в это время на полет диких гусей и журав'- лей. Они летают, словно живые бусы, перекликаясь между собой) на сво­ ем птичьем языке. «Не отставайте!» — говорит их вожак, летящий впере­ ди всех.— «Не отстаем»,— отвечают задние.— «Будьте бдительны»,— говорит вожак.— «Будем бдительными»,— отвечают все остальные,— и летят размеренно, плавно, украшая собою небо.