Сибирские огни, 1978, № 10

Я СЕГОДНЯ ОБ ЭТОМ в спомнил ... 41 Овцу не мог осилить! — говорил он тогда.— И слабый ветерок те­ бя с ног собьет. 1еперь-то Арок молчал. Я помог ему подняться на ноги. И хотя ему было больно, он не стонал. Может, стыдно было ему стонать? Мы пасли овец до заката солнца, пока не приехала мать. В поле оягнились еще две овцы, и появилось еще три ягненка. Мать нас похва­ лила. — Молодцы. Из вас выйдут хорошие чабаны-пастухи. Овцам приба­ вились овцы: значит, колхозное добро еще больше увеличилось. Я все думал о жизни семьи Манидек. Поэтому спросил у матери, хо­ рошо ли она съездила. Она ответила, что ездила не зря, и потому при­ шлось ей ночевать. — Теперь их жизнь пойдет к лучшему,— говорила мать.— На детей Манидек будет получать денежное пособие ежемесячно. Все будут теперь одеты и обуты. Так решено исполкомом райсовета. * В этом я сам убедился через месяц: в один очень хороший день к нам снова приехала Манидек и привезла для нас всякие гостинцы в ко­ жаном мешке: топленое масло, сыр, рубленое и вареное мясо в кишечни­ ке, толокно в масле и сдобный хлеб. Увидев все это, мать сказала: — Зачем так приехала к нам? Я не шаман, чтобы брать подарок. Неужели для этого являюсь депутатом? Ведь вы же меня избрали в де­ путаты, чтобы я была вашей законной исполнительницей? — Как же, Танча, сделаю тебе хорошее,— проговорила Манидек огорченно.— Ты же для нас сделала очень хорошее дело. Теперь у нас и дрова на зиму готовы, и дети одеты и обуты. Деньги дают. Все хорошо. Не забудем тебя никогда. — Это не я одна делала — и другие депутаты. Как будешь других благодарить? —• Понимаю, Танча, знаю. Все равно ты много сделала-сама. Не го­ вори больше ни слова против себя! Вскоре после визита Манидек к нам зашел дядя Пилика. По виду он был очень озабочен. И мать спросила его: — Какая у вас новость? Извините, что я так спросила: ведь вы к нам не так часто ходите. Дядя Пилика, вынув из кармана кожаный кисет и, набивая само­ садом трубку, сказал: — . Ребенок, когда он бывает младенцем, сладок, а вырастет — горь­ кий. Наша Хыспинча стала непоседой. Часто уходит за речку. Домой приходит поздно, в полночь. Такой она стала, как построили новый клуб. Кино там почти каждый день бывает, и после него чего только мо­ лодежь не делает: пляшут, танцуют кто с кем попало. Спросил Хыспинчу: «Что ты там пропадаешь?» Она говорит: «Играем». Что поделаешь о пей? Бить нельзя... Убьешь еще — отвечать будешь: она ^удара моего не выдержит.... Многие дети сейчас не слушают родителей, по-своему все делают. Поэтому и Хыспинча не слушает нас. Для нее дороже стали вся­ кие игры, увлечения. Вот я и пришел к тебе, Танча, поговорить об этом. Может, она тебя послушает? Побоится тебя как депутата? Мать, внимательно выслушав дядю Пилику, сказала: — Ваше дело не подлежит жалобе депутату. Это, во-первых. А во- вторых, посещение кино и танцев и тому подобных культурных меро­ приятий не является плохим делом. Хыспинча там учится обращаться с людьми и расширяет свой кругозор. Значит, она не будет робкой и за­ битой, какими росли мы в годы детства. Ведь мы росли, как дикари, не ви­ дели ничего хорошего. Подумаешь об этом, и даже завидуешь новому поколению. Выслушав мать, дядя недовольно сказал, уходя от нас: .— Значит, детей нужно распустить?! Как хотят, так и пусть живут..