Сибирские огни, 1978, № 9

24 ИЛЬЯ ШТЕМЛЕР — Все дело в воспитании,— в голосе Бенедиктова тоже проскольз­ нули жестковатые нотки. — Конечно, вы воспитывались в трудовой рабочей семье... — В трудовой. Но не рабочей. Мой отец был профессор медицины, сударь,— резко ответил Бенедиктов и отвернулся к окну. «Кончен бал»,— усмехнулся про себя Сергачев.— «Обыкновенный пузырь». Он выделял определенную категорию пассажиров: «пузыри». Пона­ чалу они всячески умасливали таксиста, чтобы занять место в машине. По мере приближения к цели поездки эти люди начинали дуться, сурово молчать, недовольно ворчали при каждом толчке. И все для того, чтобы приобрести моральное право заплатить строго по счетчику, точно нака­ зывая тем самым водителя... Оставшийся путь до вокзала они промолчали. , Остроконечный вокзальный купол плотиной перегораживал прос­ пект. По мере приближения он устремлялся вверх, подтягивая за собой все здание, четче проявляя детали монументального сооружения, отме­ ченного особой премией за архитектурные и еще какие-то специальные достижения. Столбики на ломаной линии крыши превращались в скульптурные фигуры, а смазанный розовый тон обнаружил звезды над ромбами окон. Сергачев подъехал к месту высадки. На счетчике ровно рубль. Удобная цифра для расчета, особенно у «пузырей». Один рубль. Бенедиктов достал потрепанный кошелек. — Прошу,— произнес он, протягивая три рубля. Сергачев полез за сдачей. — Не извольте беспокоиться, студент. Учитывая ваши прошлые страдания... Возвратите мой чемодан — и квиты. Бывало, что Сергачев получал «на чай» в сочетании с презритель­ ным жестом. Будет он обращать внимание на подобную чепуху. Но по­ ведение Бенедиктова чем-то задело закаленное сердце Олега Мартьяно- вича Сергачева, водителя первого класса с незаконченным высшим образованием. Возможно, от досады, что Бенедиктов оказался не тем, кого определил опытный взгляд таксиста. Но ведь радоваться надо. Ху­ же было бы наоборот, что встречается гораздо чаще,— рассчитываешь, что клиент такой великодушный, разговорчивый, анекдотчик, а в итоге оказывается «пузырь». Сунет боком мелочишку и дует из машины, едва дождавшись полной остановки. Пока пересчитаешь, его и след простыл. А гривенника, а то и двух недостает... -— Сдачу-то возьмите, товарищ Бенедиктов. Бенедиктов с язвительной улыбкой на узких губах подобрал свой роскошный чемодан. — Передайте в сиротский приют, студент,— произнес он, отходя от машины.—Надеюсь, я вас этим не очень'оскорбил? — Не очень. Сергачев пихнул деньги в карман, захлопнул багажник. — Распустил слюни, болван,— подумал о себе Сергачев,— В велико­ душие решил поиграть, покрасоваться! Осел! А за что, собственно, он должен меня уважать? Бенедиктов понял, что мы с ним разные люди. Взаимоисключающие категории... Что ж, каждому свое! Конечно, он самого последнего пацана с самосвала ценит неизмеримо выше меня, бывшего студента, а ныне труженика сферы бытовой обслуги. Чисто­ плюй! Профессорский сынок из персонального коттеджа... Покрутил бы ты руль порой до шестнадцати часов в сутки в погоне за планом. Мосты он строит! А проедешь, вся подвеска летит к чертям собачьим. И рубли­ ки твои переходят к Феде-слесарю через мои расшатанные нервы. То-то, Бенедиктов! Если на круг смотреть, то лично вы мне сейчас компенса