Сибирские огни, 1978, № 9

168 Л. БАЛАНДИН неизбежен крах физический и духовный, неизбежен распад личности. «Кто грезит злом, тот и погрязнет в нем». Все это так. Но спектакль неизмеримо выиграл бы в си­ ле и эмоциональной заразительности, если бы к своей цели постановщик и исполните­ ли двух центральных ролей шли не напро­ лом, а более гибким, диалектически изви­ листым путем. Постановщик через внутрен­ нюю напряженность атмосферы, через внезапно наступающую мизансценическую разобщенность исполнителей выявляет взаи­ моотношения подозрительности, недоверия, страха, разлада дружеских связей, которые возникают тотчас вслед за убийством коро­ ля Дункана. Поспешному бегству из страны, залитой кровью невинных жертв разгула тирании, предшествует короткое, но очень выразительное «интервью» со зрителями — тот, кто покидает край, где «люди, не бо­ лея, умирают», на какой-то миг оказывает­ ся на авансцене и имеет возможность сло­ вом или жестом или мимикой поделиться с нами чувствами, им владеющими. Это не антихудожественное «подмигивание в зал», это — честная человеческая исповедь, пе­ ред нами как бы распахивается душа лю­ дей, заветной мечтой которых стало обык­ новенное желание спокойно есть хлеб, не боясь быть отравленным, и спать, не опа­ саясь кинжала. Театр доверяет ассоциатив­ ному чутью зрителя и не ошибается. «Где это было? Где'быть могло?» — невольно зае­ даешь себе вопрос. Нет, не в Шотландии незапамятных времен, а совсем недавно в гитлеровской Германии, во франкистской Испании, в сегодняшнем Чили все это про­ исходило, происходит... Две фигуры высвечиваются в лагере про­ тивников Макбета — благородный, доверчи­ вый и слабый Банко — В. Венгер, который в решительную минуту не смог противопо­ ставить тирану ничего, кроме укоризненно­ го взгляда. И это милая, обаятельная леди Макдуф — Т. Панасюк. Гордая и беззащит­ ная, она предпочла смерть позорному бег­ ству. Веселая сцена с сыном — одно из не­ многих мест, когда в трагедию органично входит улыбка и по контрасту с последо­ вавшей & ней сценой кровавой резни за­ ставляет содрогнуться. Так, исследуя при­ чины, позволившие на какое-то время вос­ торжествовать злу, театр видит их в проявлениях бесхребетного гуманизма, в «благородном» непротивлении злу. Этап консолидации противоборствующих сил проходит под эгидой Малькольма, кото­ рого Б. Деркач рисует мужественным, воле­ вым и талантливым организатором. Убеж­ денность слышится в его сильном голосе, взгляд его требовательных глаз заворажи­ вает, заставляет верить и подчиняться. Се­ годня Малькольм ощущает широчайшую поддержку и будет ее ощущать до той по­ ры, пока знамя тираноборца не сменит на венец короля. Но что будет потом, не пе­ ревернет ли Малькольм «часы злодеяний», познавши сладость неограниченной власти? Финальное коленопреклонение перед но­ вым королем Шотландии заставляет насто­ рожиться: трагедия кончилась, но не начи­ нается ли новая? Вглядываясь в лица приверженцев Маль­ кольма, вы непременно обратите внимание на Макдуфа — С. Чичерина. Залюбуетесь его статью, гибкой мужественной пластич­ ностью. Он доблестен, верен клятве, чело­ вечен, способен на подвиг духа. Не он ли восстанет против властолюбия и тирании? Но Макдуф в спектакле Жезмера только воин, доблестный, честный, самоотвержен­ ный, но не идущий дальше мести за злоде- ния. Совершив свой акт возмездия, он вме­ сте со всеми преклоняет колени перед но­ вым властелином. Страстно отвергая тиранию, насилие, по­ давление личности, театр не видит в шек­ спировской трагедии реальных сил, способ­ ных противостоять злу. Нравственный урок «Макбета» суров, мрачен. Спектакль гроз­ ный, предостерегающий. Опытом утверждения новой морали на основе произведения злободневного, дыша­ щего событиями сегодняшнего дня стал спектакль театра имени Охлопкова по ин­ сценированному роману Бориса Васильева «Не стреляйте в белых лебедей». Драматургическое несовершенство лите­ ратурной основы, откровенно публицистиче­ ские включения открыто агитационных мо­ нологов, с которыми исполнители обраща­ ются непосредственно в зрительный зал, не помешали постановщику Б, Райкину и ис­ полнителю главной роли Егора Полушкина А. Крюкову создать образ, исполненный глубокой нравственной силы. Егор Полушкин, человек неприкаянный, недаром прозван «бедоносцем»: за какое дело ни возьмется, везде что-нибудь сде­ лает по-своему, не так, как принято. Вот и перебрасывает его начальство с работы на работу, и всяк от него открещивается. Но скоро зритель начинает понимать, что этот неудачливый плотник и землекоп, лодочник и разнорабочий, этот крепкого сложения человек с удивительными голубыми глаза­ ми и постоянно смущенной улыбкой — не­ заурядная натура. Это один из тех людей, кто живет в гармонии с природой, по зако­ нам совести и человеколюбия. Незадачли­ вые туристы разорили муравейник, в пого­ не за наживой местные жители ободрали кору с лип, браконьеры перестреляли на озере лебедей — все эти события восприни­ маются Полушкиным как личная трагедия. Неспособный противиться обстоятельст­ вам, вынужденный упрашивать да улещи­ вать, Полушкин первой половины роли предстает перед нами и суетливым, и угод­ ливым, и пьяненьким, и растерянным. Труд­ но даже представить — для какого дела пригоден этот фантазер и мечтатель, слабо­ вольный непрактичный человек. Вот он от­ правился в город, на базар, и там за бес­ ценок продал перекупщикам единственного своего кабанчика. Соседи готовы посмеять­ ся над «бедоносцем», но он, отвергая даже разговоры о корысти, приглашает односель­ чан на вечеринку, богато угощает... Но и здесь верен себе —■главным угощением почитает не еду да водку, а песню. И хоть неказиста эта песня, которую затягивает