Сибирские огни, 1978, № 9

142 ВЛАДИМИР САПОЖНИКОВ дить начали, проходу не стало. Во всех деревнях, где он прежде бывал и брал, что надо, дали егерям его приметы,— вот что такое газеты и прочие журналы. А нынче летом купил он вездеходик «Луаз», поехал обновить конька в незнако­ мых местах — в Барабе житья не стало — аж в Кемеровскую область умотал. Зава­ лил пару косуль и — попался. Нет, не егеря поймали, а, смешно сказать, гаишник, автоинспектор. — Этакой мозгля, заморыш в очках, а углядел, гаденыш, когда я в чайной обе­ дал. За щами полкилограмма водяры освоил, наглупил, конечно, как фраер. Сажусь »а руль, а вот и он, инспектор: «Ваши права». Права мои в сумке, в салоне нюхает, как кот: «А что у вас в мешках, позвольте полюбопытствовать? Розовое что-то каплет с заднего моста».— «Барашка, говорю, у одного мужичка купил».— «У кого, где?» — «А вы, гражданин инспектор, не имеете права допрашивать. Незаконно без санкции прокурора».— «Проследуем в отделение, будет санкция, всю законность соблюдем». Я ему: «Не надо в милицию, вот посмотрите: справка у меня есть, хорошая бумаж­ ка: гляньте-ка»,— и сотню новенькую единой бумагой в техпаспорте протягиваю. «Деньги? — спрашивает очкарик.— Хорошо, денежки ваши тоже приобщим. Значит, взятку даете?» Меня аж холодом обдало, сообразил: взятка должностному лицу1 А он спрашивает: «Знаете, сколько за датие взятки полагается?» Еще бы не знать! — пятак, не меньше! Понял, горю синим огнем, да еще козы, да за руль поперся пос­ ле полкилограмма белой. Полный крах! Привел в отделение, ружье забрали и штраф на пятьсот рубчиков оформили. Машину тоже задержали и посейчас там, в райотде­ ле, скоро повестку получу в суд... Догулялся Чакура, спеси в нем поубыло, зубами скрипит. Вдруг заплакал со слезами: — Выручай, братка, погибает Чакура... — А я-то при чем? — спрашиваю.— Чем я тебе могу помочь? — Ты же пресса. Человек же погибает. Вы, писатели-журналисты, гуманные.. ...После я узнал, что от «пятака» за взятку Чакура все-таки отвертелся: Шайду- ров помог. Дали ему сверх штрафа что-то там условное — в основном за браконьер­ ство. Машину вернули,— а зря. Американцы, например, беспощадно конфискуют у браконьеров решительно все: бинокли, собак, машины, не говоря уже об оружии. Закончились ли на, этом «подвиги» Чакуры, «серого волка Барабы», не знаю. Если же, читатель, услышите, что на озере, в лесу, на реке беспощадно избивают все живое, то знайте, это он, Чакура... В конце апреля позвонил мне Шайдуров и пригласил на охоту. И на кого бы вы думали? На глухарей! Мало того — в известном заповеднике! — Как можно? — растерялся я.— На глухарей!.. Вы шутите, Григорий Гаври­ лович... — Не волнуйся, голуба душа, браконьерить мы не будем,— захохотал в трубку Шайдуров.— Вот слышишь хруст в телефонной трубке? Как, по-твоему, что это? Это, брат, лицензии похрустывают, которые в моем кармане. Две лицензии, по два пету­ ха каждая. Так что охота будет вполне законная. Егеря привезут нас прямо на ток, все покажут и расскажут, а пока в оба глаза охраняют наших петушков. — Как это вам удалось? Запрещена же охота на глухарей. Тем более — в за­ поведнике! — Еще бы не запрещена! И— строжайше. Только не для всех, мой милый. По лицензиям можно. А мне лицензии старший егерь привез и вручил, как билетики в театр. Пожалуйте, говорит, Григорий Гаврилович. Милости просим, говорит, можете с супругой, если занимается, или друга пригласите для компании. — Не понимаю... — Все просто, как день божий. Что такое заповедник? Патриархальное хозяй­ ство. У них — каждый гвоздик — ценность, они без света сидят: изоляторов не было для наружной электропроводки. А я им не только изоляторы, генератор почти но­ венький презентовал, я мужчина щедрый... Самоуверенный, басовитый смех Шайдурова снова зарокотал в трубке. — Простите,— спросил я, смущаясь, сам не зная почему,— вы читали то, что я, написал об осенней охоте?