Сибирские огни, 1978, № 8

56 АГЛАИДА ЛОЙ Начиная с этого момента, я уже плохо понимала происходящее. В памяти зафиксировались какие-то обрывки мыслей, фраз, образов. Сифилис... У меня сифилис... Нет, этого не может быть! Я не чувст­ вую себя больной... Схватили как преступницу —и сюда! А я теперь и есть преступница... Даже хуже. Сифилис... Когда нос проваливается. Им еще проститутки болеют... И я как проститутка. Господи, ужас какой! А мама, папка, Сережка? Я не вынесу этого! Не вынесу... Куда меня та­ щат? Да... в отделение... А в отделении у всех сифилис, и меня туда же! Зараза... Микробы кругом! Прикасаться ни к чему нельзя... — Да отпустите же меня! Отпустите! — Иди-иди! Много вас тут таких! Ишь чего надумала —отпустить! Взяли за моду выпендриваться. Нет, этот не отпустит. И я в полном отчаянии разрыдалась. Слезы не принесли мне облег-, чения. Зато со мной произошла странная метаморфоза, в результате ко­ торой окружающее вдруг стало представляться мне самым чудовищным и отвратительным образом. Люди, встречавшиеся на пути, словно вышли из ночного кошмара. Точнее, то, что видела я, лишь отдаленно напоми­ нало людей. Вытянутые лисьи морды вместо лиц и толстые, словно обрубленные, туловища. Или, наоборот, невероятно круглые и плоские личики, которые качались на длинных тщедушных телах. Они что-то обсуждали между собой, зубоскалили, до меня доносился их омерзительный хохот, подоб­ ный грохоту обвала в горах. Я пыталась зажать уши, чтобы не слышать, не слышать, не слышать! Но грохочущий смех проникал в мозг и звучал там со страшной силой. Едва мы поднялись по лестнице на второй этаж, как на площадку выбежали какие-то девицы и отчаянно загалдели. — Новенькую привели! Новенькую! Еще одна из «сестер Сычовых»! Иди к нам! А хорошенькая какая! Даже красивее Лидки! Но я уже не понимала ничего. Лестница, как живая, поднималась подо мной на дыбы, и я вцепилась в перила, чтобы не упасть. Стены на глазах деформировались и громоздились друг на друга. Я была оглуше­ на, раздавлена, уничтожена. И если все звуки казались мне вначале не­ вероятно громкими, то теперь я полностью отключилась от внешнего мира. Меня завели в палату и указали койку. Как была в одежде, я бро­ силась на нее и зарылась в подушку. Плакать не могла. Та огромная и страшная сила, лицом к лицу с которой я вдруг очутилась, не признава­ ла слез. Все прекра 9 ное, чистое, светлое, чем была полна моя жизнь до этого момента, представлялось мне недосягаемой мечтой. Мечтой, пре­ красной до боли, потому что возврата к ней не было. Меня тормошили, спрашивали о чем-то. Слова доходили до меня как бы из невероятного далека и были едва слышны. Хотя, как попугай, я могла бы повторить целые фразы, не воспринимая их смысла. Я пыта­ лась отвечать на вопросы, что-то говорила. Но это была не я, а какая-то заводная кукла, говорившая моим голосом и похожая на меня. Душа моя сжалась в крохотный серый комочек, со всех сторон которого про­ стиралась враждебная пустота. К вечеру состояние дневного отупения сменилось полубредом. Мне вдруг стало казаться, что я свободна от своего тела и что я оставила его там, в больнице, где оно и лежит, измученное и прекрасное. Я же, легкая и бесплотная, перенеслась в «ночь волшебного луга». Ярко сияла Луна, рождая на черной воде серебряные блики. Мрач