Сибирские огни, 1978, № 8

46 АГЛАИДА ЛОЙ Потом мы плаваем. Течение сносит нас вместе. Мы хохочем, оттал­ киваемся друг от друга; нас опять сносит. Тогда мы переворачиваемся на спину, и течение влечет нас все вниз-и-вниз-и-вниз... Я протягиваю руку, и она встречается с его рукой. Над нами только небо. В ушах звенят, переливаются водяные струйки. Они сплетаются и расплетаются, образуя прохладную ткань реки. СИЯЮЩЕЕ НЕБО. МЫ. ВЕЧНОСТЬ. До нас были люди. Они плыли по Голубой реке в будущее. Буду­ щее—это мы. После нас придут люди. И они тоже поплывут по Голубой реке. И мы для них будем прошлым. Я быстро переворачиваюсь на живот, подплываю вплотную к Владу и пытаюсь рассказать ему про Голубую реку, про прошлое и будущее. Про все, что я вдруг так ясно поняла. Но от волнения говорю путано и чувствую, что он не понимает. Замолкаю в отчаянии. Влад же резко переворачивается в воде, обнимает меня за плечи и целует в губы. Мы идем на дно, но тут же выскакиваем на поверхность, отплевываемся, хо­ хочем и плывем к берегу. Выходим и растягиваемся на горячем песке. Солнце быстро выпива­ ет с моей кожи последние капли воды и начинает припекать спину. Тог­ да я подставляю ему живот и блаженствую под горячими лучами. Нужно сказать, что в реке я порядочно замерзла. Мама говорит — я оттого мерзну в воде, что тощая. Мне же кажется, что я — нормальная. — Влад! — Угу... — Влад, я хочу задать тебе очень важный вопрос. Только обещай говорить правду. — Обещаю. — Нет, ты должен поклясться, что не соврешь1 Он со смехом крестится: — Вот те крест не совру. — А ну тебя! — Я поворачиваюсь к нему спиной. — Лена... Не обижайся, я же пошутил. Я молчу. — Клянусь говорить только правду, под честное слово, поверишь? — Влад, как по-твоему, я — худая? —Две или три секунды он не мигая смотрит на меня, а потом разражается гомерическим хохотом. Он. судорожно катается по земле, стонет от смеха, захлебывается смехом. До меня долетают бессвязные слова: — Я-то думал, она...—Приступ смеха.— Нет, умираю, Лена! Вот так Лена! —Новый приступ безудержного хохота. Наконец он, обессиленный, вытягивается на песке. Я смотрю на него сверху вниз и понемногу начинаю догадываться, что же именно так рас­ смешило его. Он ждал вопроса, любит ли он меня? А я, как дурочка: — Влад, я —худая? И тут на меня нападает безудержный смех. Перед глазами всплыва­ е т его изумленное лицо —он-то ждал совсем другого вопроса! — и я в полном изнеможении тихо сажусь на землю. — Дура! Ой, какая дура! А он-то, он...— Я заливаюсь хохотом. КАК ХОРОШО БЫЛО НА РЕКЕ!.. До вечера мы валялись на горячем песке, подставляя солнцу то один, то другой бок; жевали разные разности, которые дала мама, и бол тали, болтали... К вечеру вода стала теплее и словно ласкала тело. Под водой рас­ плескалось солнце! Нет, не так! По чистому песчаному дну была раски нута золотая сеть из солнечных лучей. Она слегка колыхалась, эта вол шебная сеть, сотканная ветром и течением из света. Свет и тень, яркие блики и темные пятна беспрестанно переходили, исчезали, становились