Сибирские огни, 1978, № 8

СИБИРСКИЙ КОРРЕСПОНДЕНТ л. и. толстого 187 совсем не понимал. Но Бондарев еще не теряет надежды и хочет добиться своей цели с помощью влиятельных в обществе людей — Успенского, Толстого, Златоврат- ского и других. Он пытается их авторите­ том воздействовать на царя и министра внутренних дел. И когда понял, что даже они, даже Лев Толстой не в состоянии за­ ставить правительство принять его учение, Бондарев впадает в глубокое отчаяние. Трагедия Бондарева состояла не в том, что его учение было не понято современ­ никами — представителями как высшего, так и низшего классов, а в том, что он сам не понйл, что надо было предпринимать, чтобы «перевернуть карету», к кому надо было обращаться с активной проповедью, кого надо было поднимать, на кого опи­ раться. Вина-то была его, а он винил других. От­ сюда отчаяние, гордыня, отчуждение, раз­ говор через головы современников с людь­ ми, которые будут жить через двести лет. Толстой тоже многого не понимал в этом смысле и проповедовал самоусовершенст­ вование и непротивление злу насилием. Но он имел при этом массу последователей во всех сферах общества, что его необы­ чайно вдохновляло и создавало уверен­ ность в правоте своего дела. У Бондарева же последователей не было, его програм ­ мы никто всерьез принимать не хотел. Он нравился лишь народникам, и то поначалу. Беда его состояла в непонимании того пе­ чального факта, что он просил перевернуть карету тех, кому это было невыгодно, кого вполне устраивало существующее положе­ ние кареты. Таким образом, учение Бондарева, по­ лыхнув на далеком сибирском горизонте в виде блеклой и слабой зарницы, не поро­ дило и не могло породить никакого, даже малейшего грома, оно было неспособно ни озарить, ни разрядить хотя бы немного душной атмосферы 80-х годов. Ну, а что же сталось с другими рукопи­ сями Бондарева, оставшимися после его смерти, которая наступила 3 ноября 1898 года вследствие угара? Их судьба не менее печальна. Уже через четыре года после похорон старца некий Горощенко (кажется, археолог) свидетельствовал, что в 1902 го­ ду ему довелось проезжать мимо деревни Иудиной по дороге около кладбища и «посетить могилу Бондарева, обнесенную ш ирокою оградою с тремя большими над­ гробными плитами, на которых мелкими буквами было написано (выбито) последнее слово многострадального старца... Состоя­ ние могилы, с такой заботливостью приго­ товленной Бондаревым: одна или две плиты были разбиты на несколько кусков; надписи на них кое-где замазаны грязью, небольшой деревянный стол с выдвижным ящиком, в котором находились рукописи Бондарева, лежал в стороне без ножки, ящика и рукописей. Все это, по словам од­ ного крестьянина, сделали недоброжелате­ ли Бондарева» '. 1 К. С. Ш о х о р-Т р о й ц к и й. Сютаев и Бондарев. Спб, 1913, стр. 21. Постепенно, рассказывают старожилы, была разрушена и ограда, выворочены ли­ ственничные столбы ворот. Вполне возмож­ но, что все это было сделано по наущению местных властей, либо с молчаливого со­ гласия их. Разбитые камни памятника были кем-то растащены по всему кладбищу. Ру­ кописи же, положенные по указанию само­ го Бондарева в стол на могиле, были сразу же после похорон изъяты друзьями старца и переданы на хранение М инусинскому му­ зею. Постепенно о Бондареве в Иудиной ста­ ли забывать. Старуха его также умерла, а сын Даниил позднее был раскулачен и сос­ лан в Нарымский край. Так что в деревне из Бондаревых не осталось никого. О деревенском философе вспомнили в конце тридцатых годов, в связи с выходом книжки красноярского краеведа Е. И. Вла­ димирова «Тимофей Михайлович Бондарев и Лев Николаевич Толстой». Вспомнили тогда и о рукописях, положенных, по прось­ бе покойного старца, в собственные его р у­ ки в гроб. Тут же возникли предположе­ ния: а не было ли там каких других бумаг и сочинений старика? Явилась идея прове­ рить все на месте. В 1939 году было получено разрешение на вскрытие могилы и создана специальная комиссия во главе с археографом Мину­ синского музея Варварой Левашовой. В ка­ честве члена комиссии в ее работе прини­ мал участие поэт Ивач Ерошин- Результаты эксгумации оказались более чем сенсационными: никаких рукописей в гроб у уже не было. Зато комиссия на дне могилы обнаружила обломки тех самых надмогильных камней, на которых старик выбивал свое завещание потомству. Стало ясно: могила кем-то вскрывалась раньше. * Без ответа Невольно возникает вопрос: кто вскры­ вал могилу в тот первый раз? Родственни­ ки, недруги, злоумышленники, власти? Од­ но можно сказать вполне'определенно: мо­ гила вскрывалась тайно. Если бы вскрытие производилось законно, днем, люди пом ­ нили бы. Не такое это, по тем временам, было обыденное дело, чтобы оно ни у кого не вызвало интереса, более того, не яви­ лось бы событием для села. Это, конечно же, всем и надолго запомнилось бы. Далее. Что искали? Скорее всего, именно рукописи, которые иудинский старец велел положить в гроб. Да не просто в гроб, а вложить в его собственные руки, сложен­ ные на груди. Так уж он задумал заранее. Вот он, покойник, лен*ит мирно в гробу, а в руках своих держит свернутые в трубки обличительные бумаги. «А бог и в землю видящий, как и на поверхности, узнает, с какой целью держ у я эти бумаги,— потому он не оставит их без разбирательства,— пи­ сал в глубокой надежде Т. М. Бондарев пе­ ред смертью.— Вот тогда-то он скоро по­ требует к себе на суд всех противников, которые их прочитывали или прослушивали