Сибирские огни, 1978, № 8

134 ИСАЙ КАЛАШНИКОВ Старик с готовностью встал, спрятал трубку в карман. И у Сони язык не повернулся отказаться. Застегивая плащ, сердито погрозила Мише: «Подожди, я тебе все припомню!» От гостиницы пошли по тропинке, по той самой... Она змейкой ви­ лась в серой траве. Утоптанная земля успела подсохнуть, и на ней не оставалось никаких следов. Вот и ручей, совсем обмелевший, и косогор, старательно им перелопаченный. — Нашел пулю-то? —спросил старик. — Нашел. — Ну? Вот уж не думал. Нельзя было понять, искренне удивляется старик или подковырнуть хочет. А Мише вспомнилось, как радовался находке. Думал, что это и есть золотой ключик, открывающий доступ к тайнам. — Пулю нашли. А толку-то! Без винтовки она немного стоит. — Стало быть, пуля от винтовки? От трехлинейки? — Да, от трехлинейки. А их тут давным-давно нет. Старик остановился. \ — Не говори, парень! Не знаешь, не говори. Есть у кого-то винтовка. — Люди говорят: нет. — Ты слушай, что я говорю. Года два назад или чуть побольше кто- то у меня спрашивал, нет ли винтовочных патронов. Я -еще посмотрел, не осталось ли чего с той поры, когда сам ружьишком баловался. Нет, не осталось. Кто же спрашивал, дай бог памяти...—старик потерянно потоп­ тался.—Не припомню. Нет. — Пожалуйста, вспомните! —разом взволновался Миша.—Как можно забыть!.. — С мое поживешь, и у тебя память будет как чужой амбар, чего надо —так вот, сразу, лоб разбей, не найдешь. — А скажите... — Стой! —вдруг резко оборвал Соню старик, живо повернулся к Мише.—А я вспомнил! Куприян Гаврилович просил у меня патроны. — Так я пойду, поговорю с ним,—сказал Миша. — Иди. Да не забудь, что в тот вечер Куприян Гаврилович у меня сидел, ни на минутку не отлучался. Дома Куприяна Гавриловича не оказалось. Его старуха сказала, что ушел вроде бы порыбачить, а куда —она не знает. Но до вечера его не будет, потому что харчишек с собой взял. Направился в магазин. Но и тут постигла неудача. Завезли свежие продукты, у прилавка толпились бабы. Руки Клавы были в беспрерыв­ ном движении —взвешивала, отсыпала, отрезала, отливала, щелкала на счетах. Протискался к ней под неодобрительный гул баб, попросил сига­ рет. Пока она звенела мелочью, отсчитывая сдачу, спросил: — Когда можно поговорить? — А вечером. Когда закрою. Пообедав в чайной, пошел в гостиницу. Надо было ждать. Чувствовал себя Алексей Антонович прескверно. Боль в коленях утихала лишь на малое время, терзала его нудным постоянством днем и ночью. От нее, как видно, начало пошаливать и сердце. Он прилежно принимал разные лекарства, но ни на минуту не верил, что от них станет легче. Не лекарства ему были нужны сейчас... „ Дело>которое, как недавно надеялся, станет чем-то вроде поворот­ ной вехи в его службе, грозило обернуться сплошными неприятностями. Сысоева вынужден был отпустить. Дополнительная проверка его лич­ ности пока ничего не дала. А тут —Зыков с обыском... Надо же приду­ мать такое! 3