Сибирские огни, 1978, № 8

130 ИСАИ КАЛАШНИКОВ — Ее все любили,—опечаленно сказал он,—И нашелся,же негодяй... Своими бы руками... И какая неповоротливая у нас милиция! Не пой­ мешь даже, то ли ищут, то ли нет. — Ищут, Степан Васильевич. Вчера со мной один разговаривал. — Вот-вот, только и делают, что разговаривают. Ну что ты им мо­ жешь сказать? — Это верно,—согласилась Марийка.—Помочь им нечем. Дневник отдала. Да что дневник! — Дневник? — Ну. Вера Михайловна его в столе держала. — Правильно сделала. Ну иди, отдыхай.—Положил руку на ее пле­ чо, подтолкнул легонько. Будь его воля, не подтолкнул бы, а толкнул, чтобы она в канаву опрокинулась. Услужила, подлая девка! Что написано в том дневнике? Ведь думал —сожгла или разорвала, выбросила. А она его там хранила. Значит, писала что-то такое, что надо было утаить. Но что? Ничего определенного она не знала. Но о многом могла догадываться. Бабы, как собаки, не умом, чутьем берут. В город пошел утренний автобус. За стеклами окон маячили лица людей. Вот и ему бы сесть, уехать отсюда... А нельзя. Это-то как раз и может навести на размышления. Наоборот, надо мозолить глаза мили­ цейским. И держать ушки на макушке. В случае чего —убраться всегда можно. Но это уже в самом крайнем случае. Направился в гостиницу. Соня и Баторов сидели на кухне, разгова­ ривали с Агафьей Платоновной. Увидев его, они замолчали. — А я опять к вам.—Сел на стул, достал сигареты, предложил: — Курите, пожалуйста. А где Зыков? — В район уехал.— Баторов распечатал свою пачку сигарет/ И в этом жесте, показалось, содержался некий вызов. А может быть, это было обычное милицейские высокомерие. Зыков, тот хитрее, скрыт­ нее. А Баторов молодой, глупый... Что ж, возможно, это и к лучшему. — Что-нибудь новенькое есть? — Трудно сказать.—Баторов старательно разминал сигарету. — Вы уж поверьте Мише: ему действительно трудно что-либо ска­ зать. Подозреваемых много, а обвиняемого все нет,—сказала Соня.— Я к вам идти собралась. У вас есть фотографии Виктора Сысоева? — Фотографии Виктора? —переспросил он, выгадывая время. С чего это она заинтересовалась Виктором? Наверное, дневник чита­ ла. Уж там он, наверное, через строку упоминается. Проклятая баба, нашла занятие —всю жизнь описывать. Тоже мне, личность! Что же она там понаписала? Какой ерунды наворочала? Думал о ней как о живой, с прежней, годами накопленной, нена­ вистью. — А зачем вам фотографии Виктора? Или й другие нужны? — Можно и другие. Просто взглянуть хотела. — Я могу принести альбом. Или домой ко мне зайдите. — Нет, лучше сюда принесите. Теперь Соня смотрела на него без прежней веселости, серьезно й озабоченно, словно искала что-то в его лице и не находила. — Послушайте, вам жилось трудно? —внезапно спросила она,— Только честно. Агафья Платоновна всплеснула руками. — С чего трудно-то будет? С Верой-то Михайловной! Если с такой женой трудно, то с какой легко будет? И обходительная, и работящая. — Я не о том,-^ с легкой досадой сказала Соня. А о чем, уточнять не стала. И как-то вдруг оказалось, что разгова­ ривать больше не о чем. Соня определенно стала сдержаннее, он уже не