Сибирские огни, 1978, № 8

124 ИСАИ КАЛАШНИКОВ Конечно же, я рассердилась. Зачем делать из меня пугало? Кроме того, мне Тимоху по-человечески жалко. Нет своего очага —пусть у чу­ жого погреется. ' Спорить со мной Степан не стал, глянул как-то так, будто знал что- то особое, моему уму непостижимое. И вообще, споров со мной он в пос­ леднее время избегает. Чуть наметилось несогласие —умолкает или пе­ реводит разговор на другое. А невысказанное, недосказанное растет, на­ капливается. Трудно... * Спрашиваю себя: почему вышла замуж за Степана? Была раздавле­ на, беспомощна, страшилась одиночества. Все это так. Но и о нем, о Сте­ пане, думала. Неприкаянный, себя потерявший. Одна головня и в печи не горит, две и в поле курятся. Курятся —да. И хочется поговорить со Степаном честно, откровенно, открыто. А не получается. На улице встретила Семена Григорьева. Жалуется на Степана. И меня жалеет—с кем ты связалась! Спрашиваю у Степана: что получилось с Семеном? Он презрительно скривил губы. — Не лезь в мои дела. Мне показалось, что он презирает не только Семена, но и меня. Все определеннее, яснее вижу: Степан живет своей, отъединенной от меня жизнью. А в чем суть этой жизни, понять не могу. Молчим. А. если говорим, то так —о дождях, о грибах, о дровах... Временами все это на­ поминает игру в подкидного дурака. Безобидные шестерки в ходу, а кар­ ты покрупнее всяк у себя держит, ждет случая, чтобы пустить в дело и принудить противника к сдаче. — Степан, ты чувствуешь, что мы живем неладно, плохо живем? Раздраженно пожимает плечами. Сейчас немного отошла. А по дороге из города казалось, что трясет меня не автобус, а лихорадка. Стыдно признаться, но все эти годы я без­ отчетно ждала встречи с Виктором. Не думала о ней, но ожидание почти постоянно жило во мне. И вот встретились... Такой встречи и врагу не пожелаю. А ведь пройди я по улице на минуту раньше или позже, разми­ нулись бы на годы, а может быть, и на всю жизнь. Так нет. Не подсказа­ ло сердце, промолчала душа. Не могу вспомнить, что я ему сказала. Но —Виктор! Это—Виктор? Я его не только любила. Он был для меня примером честности и прямоты. 1 Болит сердце. Счастлив тот, кто способен стряхнуть с себя прошлое, как пыль с платья». В гостиничной кухне было шумно. Приехали командированные, уби­ вали время костяшками домино. Стучали, увлеченно спорили, разрешали спор громким хохотом. Соня и Миша сидели за журнальным столиком друг против друга, дымили в лицо один другому. Перед Соней лежал от­ крытый блокнот. Она собралась сделать из дневника выписки и ждала, когда Зыков отдаст тетрадь. Но он бы вообще предпочел, чтобы до поры