Сибирские огни, 1978, № 8

104 ИСАИ КАЛАШНИКОВ — В этом, кажется, уже нет необходимости. Впрочем, пошли туда Баторова. А вам советую немедленно выехать сюда. Положив трубку, Зыков задумчиво почесал затылок. После первого допроса Алексей Антонович до конца рабочего дня ждал, когда Сысоев попросит бумагу и ручку или встречи с ним, но так и не дождался. Поздно вечером позвонил дежурному из дома. Ничего утешительного дежурный сказать не мог. Сысоев, по его словам, часами ходит из угла в угол... Закралось сомнение. А вдруг ошибка? Но в чем? Перед вторым до­ просом очень внимательно перечитал протокол. Нет, все верно. И допрос проведен безупречно, и отсрочка Сысоеву на раздумье дана правильно. Если ошибся, то, очевидно, в одном, в том, что преувеличил растерян­ ность, подавленность и неспособность к сопротивлению Сысоева. Может быть, вся его растерянность —ловкое притворство? Однако, если даже все обстоит именно так, Сысоев должен понимать, что отвертеться, вы­ крутиться ему невозможно. Или что-то придумал^ Ну что же, это даже интересно... Достаточно было бросить на Сысоева один взгляд, чтобы понять: и этой ночью он спал не сном безгрешного младенца. Взгляд был мутен, белки глаз покраснели. Едва усевшись на стул, он достал сигареты и спички («Свои или дежурный дал?» —мелькнуло в голове Алексея Ан­ тоновича), попросил разрешения закурить. И хотя Алексей Антонович терпеть не мог табачного дыма, достал из тумбочки стола пластмассо­ вую пепельницу, поставил ее перед Сысоевым. — Ну что, Сысоев, у вас нечего сказать? — Я думал над тем, что вы мне говорили здесь вчера.—Он нервно, торопливо размял сигарету, прикурил. Облако дыма окутало его лицо. Отвечать он не торопился.' — И что же? — Честно говоря, до сих пор в моей голове сумбур и неразбериха. Ни на чем не могу сосредоточиться, все кажется ничтожным, лишенным всякого смысла. Порой думаю: все это дурной, затянувшийся сон, вот-вот проснусь—и все уйдет. — Я попросил бы вас, Сысоев, говорить о деле. — А я о чем? — Вы о своем состоянии толкуете. — Извините. Но я говорю об этом для того, чтобы вы поняли: мне было трудно вникнуть в то, о чем вы говорили. Но главное, кажется, уяс­ нил. У вас достаточно оснований заподозрить меня. — Я бы сказал иначе, Сысоев. Более, чем достаточно. — Пусть так. Но я не убивал. Какое-то стечение обстоятельств. По­ верьте мне, не я убил Веру. Ничего такого у меня и в мыслях не было! — Что касается Веры Михайловны —да, такого у вас и в мыслях не было. Повторяю: она убита случайно. Случайно, Сысоев! — Какая разница! —с горечью удивился он.—Убита —она. — Разница весьма существенная. И вы ее отлично видите. Стоит со­ гласиться, что Вера Михайловна —жертва не случая, что стреляли имен­ но в нее, как вы оказываетесь ни при чем. Снимается мотив преступле­ ния: вы любите Веру Михайловну, вам убивать ее нет смысла. Разве не так? — Не зна-ю...—сказал Сысоев. Так, Сысоев, так. И не тешьте себя напрасными надеждами, что нам мало что известно. Хотите, я расскажу, как все было? — Как? —в глазах Сысоева появился интерес.