Сибирские огни, 1978, № 7

91 — Все нормально, Лидок. Ты со своей биохимией совсем забыла орнитологию. Есть такие птицы, что откладывают яйца поздней осенью, даже зимой, есть и такие, что, вылупившись, сразу же умеют летать. И, кроме того, откуда ты взяла, что она невидима? Эго совершенно нормальная птица, маленькая, красивая, она сидела на шкафу, и я ее хорошо разглядел. Что же тебя пугает? — Ты ее видишь? — Лида больно впилась в его руку ногтями.— Разве ты ее тоже видишь? Значит, я одна слепая? Я сошла с ума, да? Вы нормальные, а я сумасшедшая? Да? —■ Не так уж все и страшно, Лидок. Ты слышишь, как она летает, чувствуешь, как она прикасается к тебе, а что со зрением у тебя неважно, ты и сама знаешь. Кроме того, и птичка маленькая, и летает она быстро. Так чего же ты напугалась? — Не знаю,— прошептала Лида и тихонько заплакала. Она уронила голову на стол и, не выпуская его руки, словно боясь улететь, сидела и плакала. Глеб гладил ее волосы, успокаиваясь придуманной ложью. «Скулит, как собачка,— подумал он с нежностью.— Бедная моя девочка. Мы с тобой, оказывается, слепые. Наш сын видит, а мы— слепые», — Ну посиди немного, и давай-ка собираться на работу. А я схожу еще раз к Игорю, мы поймаем птицу, устроим ее где-нибудь до вечера, а потом уж решим, что с ней делать. Глеб и сам не знал, что скажет, зайдя в комнату сына, не знал, что увидит там, но одного он желал страстно — увидеть птицу. Он набрал воздуха, как будто собирался нырнуть в глубину, и толчком распахнул дверь. Игорь сидел на кровати, поджав ноги, счастливый, умиротворенный, и смотрел на свои руки. Руки были сложены так, что казалось — в них что-то зажато. Но между пальцами ничего не было. «Поймал,— подумал Глеб,— поймал, а я по-прежнему не вижу». — Ну, что? — спросил он, присаживаясь рядом.— Хорошую птицу, поймал?.. Да , красивая. Можно потрогать? Игорь улыбнулся и благосклонно разрешил. — Только не помни ей крыльев, папа. Ты купишь сегодня клетку, да? А чем ее кормить? Глеб, чувствуя себя дураком, и лжецом, и слепцом одновременно, осторожно протянул руку к тому месту в пространстве, где должна находиться птица. Пальцы его ощутили мягкие перья, и воздух шевельнулся под его рукой, теплый, тугой, живой. Он провел пальцем по этому сгустку воздуха и определил для себя, где крыло, короткий хвост, голова с маленьким твердым клювом. Птица клюнула его в ладонь, и он рассмеялся. — Сердитая у тебя птица. Какой у нее красный хвост, красивый, правда?— Совсем и не красный! — возмутился Игорь,— Он желтый с голубыми перышками. 4 горлышко у нее белое, а вот крылья красные с черными крапинками. Ты же видишь? — Да-да, конечно. Это я хвост с крыльями перепутал. Смешно. Знаешь что, ты посади ее пока в ящик, а вечером я куплю клетку и посоветуюсь со знающими людьми, чем ее кормить и как ухаживать за ней. А пока собирайся в школу. Нам уже пора. Он пошел в спальню, переоделся, захватил бритву. Лида в ванной, слышно, как шумит вода, как льется она в раковину тугой струей, не преграждаемая руками. Он побрился на ощупь, без зеркала. Пришел Игорь, одетый в школьный костюмчик, и, привычный к самостоятельности, полез в холодильник. — Куда ты ее пристроил? — спросил Глеб, не слыша самого себя из-за жужжания бритвы.