Сибирские огни, 1978, № 7

73 — Тебе не хватает лаборанта, Вадим. Ты все делаешь сам. Это так расточительно для мировой науки. Вместо того, чтобы обдумывать теорию, тебе приходится чистить клетки и кормить лягушек. — Я как-то не думал об этом. — Хочешь, я попрошу шефа? Он ценит тебя и что-нибудь придумает. — Попроси. Пожалуй, в этом есть свой смысл. Через неделю в лягушатник пришла лаборантка. Вадим оглядел ее не слишком внимательно, но пристрастно, отмечая круглое веснушчатое лицо, невысокий рост, полные крепкие ноги. — Как зовут? — Зоя. — Лягушек живых видела? Зоя пожала плечами. — Ну так будешь ухаживать за ними. Кормить раз в день, подогрев постоянно, воду менять раз в две недели. Мыть посуду, а к аппаратам пока не подходить. Ясно? Зоя кивнула головой, без особого интереса осматривая лабораторию, ее низкий потолок, сырые стены, террариумы с прыгающими и квакающими лягушками, приборы, гудящие, скрипящие самописцами, вычерчивающими непонятные кривые. Она подошла к террариуму и постучала пальцем по стеклу. Лягушки повернулись к ней и уставились своими зелеными чистыми глазами, словно изучая новую хозяйку. Та улыбнулась им. Через неделю Алла спросила Вадима: — Ну как новая лаборантка? — Справляется,— коротко ответил он. — Ну это ясно. Невелика мудрость в такой работе. А вообще, как она тебе нравится? — Без ума. — Кто? Она или ты? Если она, то это естественно, а если ты, то я ревную. Неужели она лучше меня? В ожидании ответа она склонила голову к левому плечу и сделала невинные глаза. Это у нее плохо получалось. — Отчасти. Она не умеет лгать, зато умеет молчать и слушать. Алла фыркнула и обиделась. — Слушай,— сказала она,— женился бы ты на ней. Чем не пара. У вас так много общего. Вы оба любите лягушек. — Я подумаю,— ответил он. Зоя приходила рано, чистила террариумы и, пока никого не было, разговаривала с лягушками. Те квакали, словно бы отвечали что-то на своем непонятном языке, она брала одну из них, клала на ладошку и подолгу о чем-то говорила. Когда приходил Лягушатник, Зоя вежливо здоровалась^ ним, садилась в сторонке и смотрела. Опыты, проводимые им, были ей непонятны, просто нравилось сидеть и смотреть, как движутся его руки с тонкими пальцами, как уверенно и точно обращается он с приборами, шприцами, скальпелем. Лягушек, истязаемых и терзаемых, ей не было жалко. Если умирала одна, то рядом, в террариуме, оставались еще десятки абсолютно похожих на нее. Наличие множества одинаковых живых существ обезличивало смерть и делало ее не такой страшной. Во всяком случае, для постороннего наблюдателя. Иногда Лягушатник обращался к ней по ходу работы, просил что- нибудь подать или подержать — просьбы в основном пустяковые. Он ни-