Сибирские огни, 1978, № 7

68 веру в честность с верой в хитрость, тишину братских могил е пьяным шумом кафе. Сравниваю живое и мертвое, сравниваю живое с живым: ' с е й ч а с — в этой краткой, единственной жизни, и в з а в т р а,— потерянном на булыжных мостовых времени. Сравниваю и думаю: в этой единственной жизни кам не остается ничего другого, кроме л ю б в и . Иван Ц анев ПЧЕЛА Вбирает мир твое жужжанье, когда ты медленно взлетаешь к цветку — мохнатый рыжий слиток, пыльца, прилипшая к губам-. Соединяю звук и образ, тянусь к немеркнущим вещам, а ты, не думая о счастье, цветок любимый выбираешь. Привязанная нежной ниткой, не можешь взять и улететь. Мой взгляд пустить тебя не может... С цветка к цветку, как по ступеням, взбираешься, то пропадая в густой колышущейся тени, то останавливаясь, чтобы жужжаньем праздник свой воспеть. А может, это жадность — прятать весь урожай в свой тесный упей! Her! Знаю, пиршество — не праздник! Оно — великая работа* Трудись, мохнатая сестрица! Пускай ведет тебя забота! Лети над желтыми цветами, как солнцем лущенная пуля! Дыханье меда, боль усилий — ты б все мне сразу отдала, сестра усердия! Ты знаешь — как достигают перевала! Но только захочу погладить, как ты в меня вонзаешь жадо! И это — как начало песни. О, падающая пчела! С т е ф а н Ц ан ев ДИВЕРТИСМЕНТ Я хочу рассказать историю одного скрипача, которую мне, не без тайного удовольствия, рассказал другой скрипач... Тот скрипач, о котором мне рассказали,