Сибирские огни, 1978, № 7

44 по-коровьи: му-у! му-у! Тут уж охотнички не выдержали, в голос заржали, на землю свалились от смеха... Светка хохотала так же, как и сам рассказчик, до слез, Галина Петровна лишь улыбалась, не забывала об игре, поторапливала их: «Ну, просмеялись? Ваш ход, мадмуазель Светлана!» Валерий Геннадьевич смеялся, хотя не так самозабвенно, как дочь, Он сидел рядом с женой, а Светка напротив с Львом Сергеевичем. Галина Петровна поставила правую ногу на какой-то приступок под столиком, и он видел ее обнаженную, полную коленку. Продолжая смеяться в поглядывая на Льва Сергеевича и дочь, Валерий Геннадьевич незаметно протянул руку под столом и положил ладонь на теплую коленку жены,. На него навалилось непреодолимое желание прикоснуться, приласкаться к Галине. Он осторожно и нежно повел ладонью от коленки выше. Жена нервно шевельнулась, краем глаза он видел, как она краснеет и сжимает губы-. Он был уверен, что его прикосновение вовсе не вызвало ответного желания, нет, Галина просто беспокоилась, как бы не заметили его нескромных движений дочь и Лев Сергеевич. Валерий Геннадьевич громко вздохнул, убирая руку, и встретил сердитый, осуждающий взгляд жены. Она давно приучила его к своей холодности и длительному воздержанию. Валерий Геннадьевич уж и не помнит, когда у них сложилось так, что жена стала спать в одной комнате с дочкой, а он один, в столовой, на диване. Несколько раз он пытался протестовать, возмущаться. Жена спокойно объясняла, что если бы у них была третья комната и они бы имели возможность выделить отдельную комнату для Светки, то все было бы нормально. А так, что же она может? Столовую превращать в их спальню? Достаточно того, что он там спит. Пусть добивается трехкомнатной квартиры. Валерий Геннадьевич раздражался, демонстративна показывал, что он и не нуждается ни в какой близости, что ему на это плевать, он не животное, он живет другим, у него столько работы и забот, что не до проблем секса... Валерий Геннадьевич понимал, что тут у них все плохо, все ненормально, но совершенно не знал, что можно и что нужно сделать. Действительно добиваться третьей комнаты? Но поможет ли? Честно сказать, он и сам как-то незаметно попривык спать один, принимать во сне любые позы, храпеть, перед сном читать, пока книга не упадет на грудь. Сможет ли он все сначала, как в первые годы после женитьбы? А тут и в самом деле накатывались разные служебные дела и заботы, наваливалась к концу дня усталость, и он рад не рад был добраться до своей отдельной постели и уснуть. Между тем до рождения дочери у них все было не так уж плохо. Или ему только так казалось? Сейчас он стал сомневаться; не мог перелом произойти столь быстро, внезапно, наверняка Галина стала равнодушной давно. Он даже что-то такое припоминал, какой-то период в их жизни, с которого и можно вести счет. Видимо, он слишком уверовал в себя, в их страсть в самый первый год, когда они с Галиной только тем и занимались, что любили друг друга. Они с облегчением убегали с дружеских вечеринок, из кино, лишь бы остаться одним, вдвоем, в их крохотной комнатенке в старинном, скрипучем доме. Им достаточно было одного лишь прикосновения друг к другу, чтобы загореться жарко и надолго. Может быть, решающую роль тут играло то обстоятельство, что у них у обоих это было впервые, они достались друг другу девственниками. А Галина была столь строго воспитана, была так целомудренна во всех своих мыслях, желаниях и поступках. И вдруг на законном, естественном основании ей разрешается заниматься тем, о чем она только слышала, догадывалась, читала; и вот она со всей нерастраченной силой здорового и молодого организма ста--